Он направился ко мне, его шаг был настолько плавным, что казалось, будто он плывет. По мере того как расстояние между нами сокращалось, воздух в маленькой палатке становился более разреженным.
Он остановился передо мной, и острия его блестящих ботинок коснулись грязных кончиков моих военных сапог.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, Питомец.
Я подыскивал нужные слова. Когда дело касалось этой тени, мне нужно было быть осторожней с тем, что вылетало из моего рта. Алистер был хаосом, прикрывающимся тонкой оболочкой терпеливого человека.
— Я думал о том, какой ты жестокий. Сегодня было довольно безумное шоу. В воздухе витало больше страха, чем обычно.
Тень расправил плечи, его изумрудные глаза сверкали от удовольствия.
— И это говоришь ты. Это не я расхаживаю полуголым в коже и шипах, мучая всех этих бедных женщин одним только видом. Ты доводил их до полубезумия, зная, что никогда не будешь принадлежать им.
— По крайней мере, я не притворяюсь, что скрываю свою сущность. Я очевидный садист. Это ты носишь маску.
Призрачная улыбка притаилась в уголках его рта.
— Им не нужно знать такие подробности. Я не зрелище. Просто человек за занавесом.
Когда он говорил, его тень мелькнула за спиной, затем проплыла мимо нас обоих и зависла возле клетки. Каждый мускул в моем теле напрягся, когда тень проскользнула между прутьями и нависла над спящей девушкой.
Теснота в груди исчезла, когда тень Алистера протянула руку, чтобы зачесать за ухо суккуба неровный клок волос.
— Зря ты так с девчонкой, — хмыкнула тень, возвращаясь на место позади своего хозяина. — Ты мог бы проломить ей голову.
Мои глаза недоверчиво сузились. Я знал тень уже много лет, но за все это время так и не смог прочесть этого хитрого ублюдка.
— Почему тебя это волнует?
— Ты слышал ее. Она ищет работу. Ей нужно быть живой для прослушивания.
— Ты не можешь ее нанять.
Изумрудные глаза тени предупреждающе сузились.
— Ты же знаешь, что мне нравится, когда ты говоришь мне, что делать, только когда входишь в меня на восемь дюймов (прим. 20 см), Питомец.
Ужас застыл в моем нутре. Я скривил губы в насмешливом отвращении, бросив взгляд на клетку.
— Она полукровка. Не одна из нас. Ее человеческая вонь отпугнет зрителей.
Я был полон дерьма.
Запах самки был самым пьянящим из всех, что я когда-либо чувствовал.
— Все, на что она годится, — это мясо для моих собак, — соврал я, сморщив нос, чтобы скрыть ложь.
Мои гончие никогда бы ее не тронули. Даже если бы я отдал команду, они все равно не стали бы этого делать. Они почувствовали бы, что мы — родственные души. Если что, они будут охранять ее всю жизнь. Сейчас клетка была для нее самым безопасным местом.
Длинные пальцы Алистера сжались вокруг рукоятки трости. Это была голова рычащей адской гончей с цитриновыми глазами. Он поднял ее и продел наконечник в металлическую петлю, свисавшую с моего ошейника с шипами.
Дернул, притягивая меня ближе, пока его губы не оказались над моими. В его поцелуях всегда чувствовалось восхитительное жжение. Он коснулся моей груди, ногти постукивали по пряжкам ремней. Его рука опустилась ниже и скользнула к поясу моих брюк.
Я стиснул зубы, сдерживая стон, когда он нашел мой член и сжал его в кулак.
Маниакальная улыбка Алистера широко растянулась в тусклом зеленом свете его светящихся глаз.
— Неужели вся еда, которую ты бросаешь своим собакам, обычно вызывает у тебя такую эрекцию?
Я уставился на него, ошеломленный его восприятием и ошарашенный обвинением. Через минуту я пришел в себя и со смехом отмахнулся от него.
— Я от тебя возбуждаюсь, мастер.
Алистер наклонил голову, и лампа осветила его забавное выражение лица.
— Ты называешь меня так только тогда, когда пытаешься подмаслить.
Я закусил губу и опустил руку к паху, чтобы нащупать его руку в своих брюках.
— Ты прекрасно знаешь, что это за игра. Мы постоянно в нее играем.
— Скажи мне правду, — сказал он, продолжая держать руку на моей промежности и сильно сжимая ее — еще одно предупреждение.
— Черт, — прошипел я сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу, когда ты читаешь меня, как книгу.
Тень хмыкнула.
— Я знаю. Мне бы хотелось, чтобы ты просто выплеснул все, что у тебя на уме.
— Вы не самый приятный монстр, Мастер.
Внимание Алистера вновь переключилось на демонессу, крепко спящую в клетке.
— Дело в девушке, не так ли?
— Послушай. Ты знаешь, что я никогда ни о чем тебя не прошу. Просто сделай для меня одну вещь. Когда она проснется, отправь ее домой. Не давай ей работу, как бы хороша она ни была. Неважно, сколько билетов она продаст.
Под изумрудным взглядом тени мелькнула мысль.
— Ты так сильно ее ненавидишь?
— Она… — я тщательно подбирал слова. — Отвлекающий маневр. Для всех.
Алистер вскинул бровь.
— Но особенно для тебя?
— Какая-то часть меня хочет испытать ее пределы. Я бы сломал ее. — В этом не было лжи. — Вы же не хотите, чтобы я ломал членов вашей труппы, Мастер. Они не игрушки.
— А что, если я найму ее только для того, чтобы она была твоей игрушкой, и дам тебе разрешение сломать ее, а? — Он высунул язык, облизывая уголок своей ехидной ухмылки. — Что тогда?
Это была проверка.
Я вздохнул, стараясь не выдать эмоций ни в голосе, ни на лице.
— Это было бы пустой тратой времени.
Между нами возникло напряжение, затем его хватка на моем члене ослабла, но он не отстранился.
— Ты выглядел сегодня чертовски аппетитно.
Он сменил тему.
— Я был так же заворожен, как и все остальные. — В его ровном голосе прозвучало что-то такое, от чего мой член дернулся в его руке. — То, как ты заставил этих шлюх в зале мокнуть и пыхтеть, когда вырвал сердце этого монстра и скормил его своим гончим. Весь в крови, похожий на самого Мрачного Жнеца.
Я усмехнулся. Он действительно был извращенным ублюдком под всеми своими масками. Не так сильно, как раньше, но в конце концов он все равно оставался Повелителем Тьмы. Мне это нравилось. Это делало жизнь в «Грешниках Сайдшоу» интересной.
Я улыбнулся, вспомнив о девушке, спящей в клетке позади меня. Мои отношения с цирком монстров и его странным хозяином были хрупкой экосистемой. И меньше всего мне хотелось, чтобы какая-то сучка все испортила. Как бы ни твердил мне голос в голове, она была важнее всего этого вместе взятого.
Мысль о том, что она уйдет, вызвала в глубине души первобытный вой.
Инспектор глубокомысленно усмехнулся, решив, что звук предназначается ему.
И да… и нет.
Я вздохнул, сопротивляясь желанию оглянуться на нее.
— Забери меня отсюда на хрен, Алистер.
Мне не пришлось просить дважды. Тень ослепительно улыбнулась, убирая руку с моего члена, и раскинула руки ладонями вверх. Темная, вязкая магия начала стекать с его рук, облака густого дыма напомнили мне чернила в воде. Она распространилась, как болезнь, в считанные секунды захватив палатку.
Когда магия угасла, мы стояли в трейлере инспектора. Пространство было тесным, особенно с учетом коллекции волшебных безделушек и случайных сувениров. Это было похоже на эпизод из серии Extreme Hoarder про древних магов.
Алистер отбросил трость в угол, где тень поймала ее, прежде чем она упала на землю, и аккуратно прислонила к встроенному книжному шкафу, плотно заставленному старинными религиозными текстами и оккультными книгами по демонологии. Тень была одержима человеческими изображениями ада на протяжении веков.
— Раздень меня, — приказал он.
Я приложил плоскую ладонь к его груди и толкнул. Он упал на кровать, ударившись о матрас, а затем застыл на месте, и темная задумчивость омрачила его лицо.
Я навис над ним у изножья кровати, держа в руке хлыст.
— Твоя одежда или шкура?
— Очень мило, гончая. Ты знаешь, сколько времени мы потратили, чтобы найти человеческую шкуру с цветом кожи, подходящим для моих глаз. Порвешь ее, и я, возможно, надену твою.