Выбрать главу

Гез опустил плечи, смотрит в землю.

— Но я же не знал… я же… ты мне ничего не говорил раньше про гиттонов! — сказал негромко, но с чувством.

— Нашел виноватого, да? Я тебе много про что еще не говорил. И что ж теперь? Ты смело пойдешь в бой против любой бестии, про которую я тебе рассказать не успел?

— Нет, — совсем тихо, почти шепотом, — извини, поспешил я.

— Ладно! — я хлопнул его по плечу, — знаешь, почему хорошо быть егерем?

— Почему? — головы не поднял, но искорка интереса в голосе появилась.

— Потому что единственная неприятность, которая может случиться с егерем — это смерть.

А поскольку мертвым уже всё равно, так значит, никаких неприятностей с егерем случиться не может вообще. Понял? Выше голову! Вот так. Топай в казарму, а я пока пойду с твоим Пларком поговорю задушевно.

— А он отдаст… ну… деньги?

Я фыркнул в ответ пренебрежительно, хотя и предвидел с этим некоторые трудности.

— Еще и своих добавит.

Как в воду глядел.

IX. Ducunt volentem fata, nolentem trahunt[20]

Пларк встретил меня широкой, с заметным трудом раздвигающей толстые щеки, улыбкой.

Чем порядком меня удивил. Виду я, конечно, не подал, но насторожился. Неожиданность какую-то он мне приготовил, не иначе, а я вот люто ненавижу неожиданности. Горький опыт заставляет.

— Салют, распорядитель, — я хлопнул себя по груди.

— Почет и слава, — кивнул Пларк и многочисленные его подбородки по очереди тоже кивнули мне, — никак прослышал про наших бестий? Пожалуй, начну-ка я деньги за погляд брать, вдруг разбогатею?

— Бедняк нашелся, — хмыкнул я, — брось, на кой сатр мне твои бестии сдались? Век бы их не видел ни одной.

— Таких и не видел, — согласился Пларк, ухмыляясь. Я нахмурился. Что-то не туда куда-то разговор уходит.

— Ты меня не сбивай. Я к тебе по другому поводу. Сдается мне, что ты с нами, егерями, ссоры ищешь?

— Единый с тобою! — Пларк всплеснул руками и округлил глаза. Улыбка, однако, хоть и поблекла, но не исчезла, — и в мыслях не было! Навет, не иначе.

— Навет, говоришь? А кто нашего школяра на бой с гиттоном подписал?

Распорядитель мелко замотал головой, выставив в притворном ужасе руки.

— Подписал? Я подписал?! Знал бы ты, как я пытался его отговорить, стращал его и чуть не коленях упрашивал затею эту бросить! Ни в какую. Уперся, как некормленый осел, кочан капусты увидавший. Я, говорит, свободный гражданин и все права, оному положенные, имею. Так и сказал, слово в слово. Чтобы мне лопнуть, если я вру!

Я смерил взглядом его объемный живот и усмехнулся.

— Смотри, накличешь. Немного осталось.

— Пларк недобро прищурился и сказал, даже не слишком стараясь прикрыть злорадство нарочитым сожалением:

— Очень жаль, что юноша настоял на заключении договора при свидетелях. Увы, если вдруг по каким-то причинам он теперь решит пойти на попятную, ему придется выплатить неустойку… — Пларк, уже совсем не скрываясь, торжествующе оскалился, — пятьсот драхм.

Я наградил его тяжелым взглядом готовящегося к драке хищника. Прочие животные (и большинство людей в их числе) не умеют так смотреть, даже когда им приходится сражаться. Я видел дерущихся оленей — их глаза во время схватки налиты кровью и наполнены нерассуждающей, бессмысленной яростью. В них нет того, что можно прочитать во взгляде хищника — расчетливой и холодной готовности убить. Люди не любят такой взгляд, он напоминает им, что для кого-то они могут быть не светочами разума, а просто мясом. Неприятно осознавать, что все твои амбициозные мечты и далеко идущие планы могут весьма нелепо закончиться в чьем-то желудке.

Пларк согнал с лица улыбку и отвел взгляд.

— Впрочем, он вовсе не обязан делать это сам. Кто-то другой также может вручить мне эти деньги, и я тут же забуду об этом нелепом договоре…

вернуться

20

Желающего идти судьба ведет, не желающего — тащит. Изречение греческого философа-стоика Клеанфа, переведенное на латинский язык Луцием Аннеем Сенекой в его «Письмах».