Гез с легким недоверием — словно до последнего момента не верил, что обнаружит в камере именно меня — заглянул мне в лицо, криво усмехнулся.
— Салют, Шелест… — поперхнулся и закашлялся. Снял с пояса глухо булькнувшую флягу, протянул мне, — я вот тут принёс… вино это.
Я молча взял.
Гез отвел взгляд в сторону, вздохнул, потом спросил глухо.
— Шелест, скажи… даже можешь не говорить, просто кивни… я же всё понимаю, это же обстоятельства так сложились, что тебе вину на себя пришлось взять? Я не собираюсь искать правды и никому ничего доказывать, мне просто знать надо. А, Шелест?
И снова заглянул мне в лицо, взглядом упрашивая: «Соври! Соври!»
— Нет, — качнул я головой, — нет, Гез. Вергов выпустил я. И стражника убил — тоже я.
— Но тогда… почему?!
Я вздохнул.
— Ты не поймешь. Десять лет назад я бы тоже не понял.
— Ты всё-таки скажи. А я попробую понять, — холодом и спокойствием вдруг повеяло от его взгляда, словно глянул его глазами опытный и мудрый боец, и я вдруг ясно увидел — вот он — тот человек, что однажды подхватит штандарт регимента. Если доживет.
— Ладно. Я не сразу решился на это. Я прекрасно понимал: освободив ту вергу, что спасла меня в верховьях Фатума, я предам егерей. Но, если бы я поступил иначе, я бы предал себя самого.
— Верги — враги. Все бестии — враги и против них все средства хороши! Ты сам это нам говорил!
— Это я говорил, как егерь. Вчера я им быть перестал. Если хочешь быть хорошим егерем, тебе следует плюнуть мне в лицо и забыть обо мне, как о предателе.
Гез опустил голову, задумался. Хмыкнул недобро.
— Но почему? Что случилось? Ты сам говоришь, что десять лет назад ты бы это не сделал.
Так что изменилось за это время?
— Я сам изменился. Тогда я был моложе и злее. Тогда я верил, что мы сможем очистить наш мир от бестий. Теперь — не верю.
— Почему?! Очищенных территорий с каждым днём всё больше! Империя постоянно растет — сравни карты столетней давности с сегодняшними!
— Так и есть. И на этом основании многие приходят к выводу, что мы уже победили. А это не так. Если поднимутся одновременно все замиренные кланы Империи, они вырежут регимент за неделю, а армия серьезным противником против вергов никогда и не являлась.
То, что верги никогда так не делали, не значит, что они не могут этого сделать — бестии умнеют с каждым поколением. Они меняются. А мы — егеря — нет! Мы до сих пор придерживаемся устава, которому скоро двести лет! Весь наш успех стоит на том, что верги до сих пор не видят в нас смертельных врагов, которых нужно уничтожать любой ценой. Мы-то деремся с ними всерьез, а они — понарошку. Отчего недобитый клан вдвое опасней становится? Оттого, что они людей всерьез воспринимать и ненавидеть начинают.
— Раньше ты так не говорил, — медленно сказал Гез.
— Говорил, — я махнул рукой, — только не тебе. Но у нас преобладает мнение, что проблемы надо решать по мере их поступления.
— И ты решил… ладно! — он мотнул головой, — я узнал, что хотел. Мне действительно не всё понятно, но я запомню, что ты говорил.
Он поднял на меня взгляд, полный злой горечи, пошевелил губами, явно собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал и отвел глаза в сторону.
— Жаль… — сказал он внезапно охрипшим голосом, — прощай.
Повернулся и ушёл быстрым шагом. Я перевёл дух, сел на влажный каменный и прислонился к стене. Встряхнул в руке фляжку. Очень кстати. Потянулся рукой к пробке и замер. Что-то не так. Тихо больно. Потрескивает факел, шипят на влажных камнях срывающиеся с него капли горящей смолы — и всё. Не шевелится стражник за решеткой — а пора бы ему уже факел потушить. Притихли стражники наверху — хотя никуда они не делись, я слышу их, нарочито сдерживаемое, дыхание и даже астматическое шипение Пларка из их хора выделяю.
Что бы это значило? Я еще раз встряхнул бутылку, осторожно открыл пробку, понюхал. И сразу всё понял.
Надеюсь, со стороны моей короткой заминки видно не было. Я быстро поднес горлышко к губам и принялся, запрокинув голову, обливаясь и пуская пузыри, большими глотками пить вино, даже не чувствуя его вкуса. Не до вкуса мне было — одна только надежда, что Пларк не станет долго наблюдать за мной после того, как поймёт, что его план сработал. Так оно, к моему счастью, и вышло — я еще допить до дна не успел, как он уже фыркнул и завозился. А когда я фляжку опустошил, его грузные шаги уже затихали вдали. Завозились и загомонили стражники наверху, а через пару минут за решёткой появился и мой меченый — стрельнул в меня осторожным взглядом, снял со стены факел и шмыгнул с ним в сторону. Послышалось шипение, потянуло влажным дымом и в камере враз стало намного темней. Этого момента я и ждал — бросился в угол, согнулся и сунул два пальца в горло до упора.