— Шелест?! Живой? — Это Осмунд-Широкий — один из четырёх лейтенантов, в деревне остававшихся.
— Широкий! Что случилось? Верги напали?
— Нет, — Осмунд помрачнел, — они сквад Тени перебили подчистую. Тебя уже в живых увидеть и не думали.
Я только глазами хлопнул. Так я и думал, вот только… Я, может, и не очень быстро бежал, но, когда я оттуда убегал, никто на егерей еще и не нападал, а когда я сюда прибежал — тут уже мало того, что все знают о судьбе сквада Марка, так уже и до леса добраться успели и драку начать. Это сколько я бежал-то? Слышал я про Омуты времени, да не верил никогда.
Или…
— Как узнали?
— Мешок, полный жетонов, через частокол к нам перекинули, — Осмунд зло выдохнул, — двадцать один жетон. Видать, перестарался Тень в своем…
Но я его уже не слушал. Так вот зачем им жетоны нужны были! Но смысл? Если они знали про сидящий в засаде сквад, то вряд ли не понимали, к чему такая выходка привёдет. Нет, нет, не могли знать — зря, что ли совсем недавно Йорг из кожи вон лез, чтобы мир сохранить? Но, если не знали — тоже непонятно. Селян напугать? На пол-дня, пока егеря не вернутся? Если не планировалось егерей тех живыми отпускать, то почему жетоны?
Пяток отрубленных голов через частокол перебросить — оно и нагляднее и страшнее (да обычно так они и делают). Не понимаю, и очень это меня напрягает.
— Жив Тень, — перебиваю я Осмунда, — ну, полчаса тому жив был еще. Они сами жетоны отдали. Сколько у тебя людей и какое у тебя задание? Надо Тень выручать идти.
Посмотрел на меня Осмунд как на умалишённого — понятное дело, в голове у него не укладывается, зачем и почему живые егери могут сами свои жетоны отдать, но некогда мне всё пдробно рассказывать. Да и неподробно — некогда.
Треск сучьев, к нам приближающийся, я еще минуту назад из других шумов выделил (да и Осмунд со своими егерями, думаю, тоже). Отслеживал его вполуха — свернёт, не свернёт. Не свернул. Полетели ветки и мелкие сучки от края поляны в десяти пасах от нас, выскочили из кустов трое егерей с мечами наголо. Отбежали пять шагов, развернулись, в линию встали.
— Здесь! — кричит один из егерей, ростом пониже остальных и голова лысая. Не знаю его имени, знаю, что из сквада Людо, — здесь, шестеро!
А следом и верги из леса повалили. Не шесть — семь. Мы-четверо уже рядом — подбежали, фланги закрыли. Нас семь и их семь, да только о равенстве тут и речи нет, две только надежды: что есть поблизости еще егеря, и что нет поблизости больше вергов. Обе надежды — не на пустом месте, но нам до появления этих егерей (коих вокруг восемнадцать скриттур бегает) еще продержаться надо. Один к одному с вергами — плохой расклад, это всем нам понятно, поэтому встаём мы в глухую оборону — нам лишь бы время вытянуть.
Верги, однако ж, тоже нападать не спешат. Разошлись клещами, изготавливаются. И тут я, головой вертя, Рорика заметил — в центре группы вергов, почти у меня за спиной. А — была, не была.
Растолкал стоящих за мной егерей, прошёл сквозь них Рорику навстречу.
— Хош-ращ? — спрашиваю, в глаза ему глядя. «Зачем?», то есть.
Оскалился Рорик, нож опустил.
— Затем, чтобы честь клана сохранить. Йорх мне всё рассказал о повадках ваших. И твой клан, в засаде лежащий, мы унюхали.
Всё равно не понимаю. Даже еще меньше, чем раньше.
— Вы могли уйти, раз всё поняли.
Рорик кивнул.
— Урах так бы и сделал. И другие вожаки. Вам только это и надо, так ведь? Но Рорик так не сделает. И Йорх тоже.
Слышу я шорох приближающийся — идёт кто-то по лесу, причем старается шуму не поднимать, но получается это у него (точнее, у них) плохо — торопятся очень. Не верги, нет. Рорик их тоже услышал — пригнулся, нож на уровень груди перед собой поднял.
— Глупость это! — кричу я, — нельзя так, чтобы от твого понимания чести жизнь всего клана зависела!
— Только так и можно, — Рорик отрезает, вперёд бросаясь, и я успеваю заметить Людо — Чёрного, вываливающегося через свежий пролом в кустах, и десяток егерей его сквада за ним. Потом становится не до глазения по сторонам — Рорик налетает на меня подобно вихрю, и, хотя надо мне продержаться всего несколько секунд, получается это у меня не очень.
Зачистили мы их, конечно. Правда, уже без меня — Рорика я пару раз зацепил, и зацепил хорошо, но он меня — всё равно лучше. Пропорол мне весь бок от подмышек до бедра, благо, добить уже не успел. Кровищи из меня вытекло — думал, конец мне.
Попрощался даже с Людо и остальными егерями, когда они, семерку эту вержью зачистив, надо мной склонились. Помнится смутно, что я там вещал — в глазах темнело и мысли путались, но того, что помнится, достаточно, чтобы не вспоминать дальше. Пафосу — любой трагический актёр от зависти бы удавился. Так что всякому рекомендую не полагаться на свой талант импровизатора и предсмертную речь готовить заранее. Чтобы потом стыдно не было, как мне порой бывает.
Оправился я быстро — через три дня уже, держась за деревянный шест, вполне себе бодро ковылял кругами по двору — чтобы мышцы не застаивались. Тут дело такое — неделю лежнем пролежишь, потом месяц заново ходить и бегать учись. Есть у меня уже печальный опыт на эту тему, поэтому на ноги я встал, как только повязка кровить перестала. Даже с Йорхом поговорить успел. Когда я — пыхтя и каждые десять шагов останавливаясь, на палку навалившись, чтобы дух перевести и пот утереть — первый раз ковылял по опустевшей деревне, клетку с сидящим в ней вождём как раз грузили на повозку. Я уже знал, что Йорха Марк живьем взял — сам он и рассказал, когда я очнулся.
Того, что Йорх меня отпустил, Марку мало показалось и он, пройдя немного за вождём, незаметно отправил одного егеря назад — посмотреть стоит ли там Рорик с мешком жетонов, один ли он там и что вообще в округе творится. Йорх впереди шёл, а егеря за ним цепочкой, так что следить за всеми ними он не мог. Ну и, как нетрудно догадаться, вернулся егерь с новостью, что Рорика (вместе с жетонами) след мало того, что остыл, так еще и видно по этим следам, что бежал верг изо всех сил. Как Марк признался, он так и не понял, зачем им жетоны понадобились, но зато понял, что дело именно в них и ни в чём другом. И что если какое «место бога» тут и есть, то ведёт их Йорх вовсе не к нему.
Я сильно Марка зауважал после того случая. Я помню, каким огнём горели его глаза, когда он понял, что может сотню лет всеми егерями безуспешно разыскиваемое «место бога» вергов найти. А еще я знаю — как это трудно — мысль, по душе пришедшуюся, на прочность проверять. Да всерьез проверять, а не для проформы. Не раз потом его пример мне в аналогичных ситуациях помогал.
А после уж — скрутить вдвадцатером одного верга задача не то, чтобы простая, но вполне выполнимая. Особенно если этот верг нападения не ждёт. Почему скрутить, а не убить — да потому что он «место бога» упомянул. Далеко не каждому вергу это слово известно и уж совсем немного тех, кто знает, что оно обозначает. И вот такие верги — которые знают — нам, егерям, очень интересны.
Связанный Йорх запираться не стал — понимал, что всё решится за секунды — сказал, что про это самое «место» он ничего не знает, но рассказал и то, зачем Рорику жетоны и куда он с ними побежал. Марк, оставив двоих связанного вождя охранять, рванул со сквадом к деревне, но попал к пустому котлу — большая часть клана уже нюхала землю, и всей заботы оставалось — пройти частым гребнем по лесу в поисках случайно отбившихся вергов. Клан-то Песни Ветра небольшой был — девяносто три взрослых особи, да и нападения они не ждали, благодаря Йорховой выходке (он в свой замысел только Рорика и посвятил). Вот этот момент для Марка остался окутанным тайной — Йорх больше ни слова не проронил, и зачем было всё это затевать — Марк так и не понял. Про свой последний разговор с Рориком я ему тогда ничего не сказал — не умышленно, нет, просто в голову не пришло, да и не в том я был состоянии, чтобы разговор полноценно поддерживать. Но, впрочем, не скажу, что понял я случившееся намного лучше Марка.
Поэтому, доковыляв до повозки с клеткой, я опёрся о палку и выдохнул:
— Почему?
Честно говоря, я не был уверен, что Йорх мне ответит. Скорее, я был почти уверен в обратном, но он поднял голову и посмотрел на меня долгим безразличным взглядом, от которого, однако же, меня прошиб холодный пот. Или я просто утомился.