— Заклятью особому смогу научить,
Способное силу его погасить.
Абсолют интонацией выделил слово «особое». Массимо с лету понял, о чём идёт речь. Если пресловутое заклинание отрежет от выскочки серебристую энергию, то Мартин враз станет беззащитнее младенца. И тогда пленить его получится проще простого.
Блондин довольно оскалился.
— Я внимательно слушаю…
Глава 8
Глава 8
Двадцатый
За девять с половиной месяцев до появления Мартина в Цитадели Магии.
Светлый просторный кабинет. Здесь нет книг. Из мебели только большой рабочий стол и диван. Есть окно с видом на окраину села давно позабытого мира. Но главным достоянием комнаты являются зеркальные стены — неистовая любовь хозяина помещения. Вот и сейчас он прохаживается по периметру, с мечтательной улыбкой разглядывая самого себя.
Зеркало отражает низкого, худого человека. Лицо — эталон мужской красоты. Квадратный, с ямочкой подбородок. Крупный нос, мясистые губы. Выразительные глаза светло-синего цвета и густые, чёрные брови. Тёмно-каштановые волосы зализаны назад.
Внешность Намонглиаса притягивает взгляд, словно магнит. Любой, впервые увидевший его незнакомец оказывается в плену харизмы Великого Мага.
Мастер жизни, лучший химеролог Цитадели просто не мог не сделать себе привлекательный облик. Лицо — визитная карточка его мастерства.
Великие Маги, кто желает откорректировать изъяны собственной внешности, изучают Магию иллюзий — простой и эффективный способ скрыть все недостатки. Но Намонглиас пошёл другим путём. Благодаря знаниям, он магическими манипуляциями проделал пластику лица. В юношестве Мастер жизни страдал угревой сыпью, теперь же от этой «болезни» не осталось ни следа.
Намонглиас остановился. Пристально оглядел себя с ног до головы. Взгляд застыл на отражении светло-синих глаз. И мечтательная улыбка потухла. Никто не знает, что эти глаза скрывают тайну — глубоко внутри там плещется скорбь и не заживающая боль утраты.
Несмотря на внешнюю привлекательность, Великий Маг нелюдим. У него нет друзей и поклонников. Лучший химеролог Цитадели чурается компаний. Но любит проводить время в своей лаборатории, экспериментируя и выводя новые виды животных.
Будущий Великий Маг родом из крестьянской семьи. В детстве и юношестве Намонглиас помогал отцу содержать мельницу: единственную в деревне, от того очень ценную. Ведь произведённая мука поставлялась самому барону, на чьих землях они жили. Отец гордился оказанным доверием, и всерьёз полагал, что единственный сын продолжит работу мельника, обеспечивая барона мукой высшего качества.
Помимо мельницы семья будущего Великого Мага имела домашнее хозяйство: коровы, свиньи, птицы. Помогали управляться даже маленькие сёстры-близняшки Намонглиаса. В те времена работали все: от велика до мала.
Рос Намонглиас очень любопытным мальчиком. Он интересовался всем. Его вопросы часто ставили в тупик родителей. Когда ему исполнилось пятнадцать, парня заметил барон. Аристократ для своего сына-наследника подбирал личную прислугу. Барон здраво рассудил, если обучить юного Намонглиаса грамоте, из него выйдет толковый управитель делами или расторопный секретарь. Так будущий Великий Маг переселился в родовое имение барона.
Намонглиасу нравилось учиться. Тогда он нисколько не жалел, что начал жить вдали от дома.
Но спустя год обучение грамоте пришлось прервать. Однажды барон решил устроить бал в честь приезда высоких гостей. Одним из прибывших, как позже узнал Намонлиас, оказался Первый Великий Маг Лавренций. Чародей из Цитадели заприметил в юном разносчике закусок дар к магии.
Предложение изучать волшебство парень принял без раздумий. Лавренций пообещал ему, что магия даст ответы на все вопросы. И вот новым домом Намонглиаса стала Цитадель.
Был период, когда ученик Намонглиас не вспоминал оставленную семью. Но добившись успеха на магическом поприще, он с ужасом осознал — некому разделить с ним эту радость. Среди однокурсников Намонглиас так и не приобрёл друзей. Никто не сумел заменить ему сестрёнок и родителей.
С течением времени он всё больше замыкался в себе. Всё сильнее травила душу горечь утраты. Мысль об оставленных родителях и сёстрах ни на секунду не покидала Великого Мага. И чем больше мужчина думал об этом, тем сильнее он хотел повернуть время вспять.
Но как можно возвратиться в прошлое? Никто не желал помогать, да Намонглиас и не особо просил. Упрямый разум в одиночку искал пути вернуться, но всё было тщётно. Оставалось только лелеять мечту, верить, что удача улыбнётся, и он снова увидит семью.
Тот, кто не теряет надежду, обязательно получает желаемое. Намонглиас убедился в этом на собственном опыте. Однажды он нашёл манускрипт, где описывалось заклятье, позволяющее открыть портал в заданную точку пространства и времени. Химеролог обрадовался, появился шанс вернуться к семье.
Но проверить заклятье на практике не удалось. Одно из условий: должна участвовать группа магов, большинство которых обязаны погибнуть с помощью определённой церемонии самопожертвования, напитав заклятье портала энергией смерти. Стоило Намонглиасу в разговоре со знакомыми магами заикнуться о проверке этого заклинания, как его тут же осмеяли и посоветовали сжечь манускрипт. С того момента Мастер жизни окончательно замкнулся в себе, стал нелюдимым и лишь обязанности участвовать в экспериментах Лавренция вынуждали Намонглиаса покидать свою лабораторию. Собственно, один из тех экспериментов и стал роковым для химеролога.
В одном из городов мира Аршам Лавренцию рассказали о ритуале создания клона. Вместе с химерологами Цитадели он пытался разобраться в комплексе заклинаний, позволяющих из образца ауры и кусочка плоти вырастить точную копию оригинала. После ряда неудач, к счастью для Намонглиаса, первый глава Цитадели охладел к ритуалу и перестал «заниматься ерундой». Но для Намонглиаса настал звёздный час. Не надо убеждать других магов участвовать в создании портала в прошлое. Достаточно сделать нужное количество клонов, вместе открыть телепорт и вернуться к родителям и сестрёнкам!
Лучший химеролог Цитадели продолжил попытки. Втайне ото всех. С ослиным упрямством Мастер жизни ошибался, но эксперимент не бросал. Наконец, долгие годы работы впервые дали результат. В Цитадели появились два клона — Намон и Глиас. Для остальных ученики представлены как сыновья Великого Мага. И это действительно могло так показаться. Братья — вылитые копии Намонглиаса. Оба низкого роста, худы, с квадратными подбородками и с копной каштановых волос, которые ребята зализывают назад по примеру отца. Отличаются они только цветом глаз: у Намона — коричневые, у Глиаса — зелёные.
Благодаря способностям к химерологии, Намонглиас придал «сыновьям» собственную фактуру тела и черты лица. А радужки глаз сделал в память сестрёнок-близняшек. У Ликонии были коричневые, у Симонии — зелёные…
…В зеркальный кабинет без стука вошли два ученика в чёрных водолазках и брюках. У обоих на шеях болтаются артефакты в виде монетки, на которых выгравирован знак «Дельта».
Мастер жизни посмотрел на братьев. В улыбке, появившейся на лице, проскользнула гордость за проделанную работу.
— Глиас, Намон, — Великий Маг обратился к сыновьям. — В ближайшее время нам предстоит хорошо потрудиться.
— Да, Мастер-маг, — одновременно сказали два ученика, похожие друг на друга как две капли воды.
— Пора пригласить первую партию претендентов и отобрать наиболее подходящего. Вы уже ознакомились со списком?
— Да, — снова хором проговорили клоны. Намонглиас поморщился, словно от зубной боли. Ему не нравилось, когда "дети" синхронно говорят или делают что-либо. Великому Магу казалось, что этим они выдадут свою истинную сущность. Мания преследования давно не покидала ум Намонглиаса. Он боялся разоблачения.
— Тогда позовите первую группу на мой факультатив. Объясните им, что да как. Ещё раз напоминаю: ни в коем случае не говорите о нашем эксперименте. Это секрет. А теперь идите. Чтобы все ученики из первого списка присутствовали на моём занятии. Вы меня поняли?
Сыновья Намонглиаса одновременно кивнули, чем вызвали очередной приступ раздражения у отца. Ученики вышли из зеркального кабинета.