Неожиданно тень заслонила солнце. Вани снова появилась в проулке. Когда только она успела отойти?
— Вот. — Девушка протянула Тревису сверток одежды. — Надень. Мы должны уходить.
Тревис осмотрел одеяния.
— Ты ведь не украла все это? Похоже, воровство на Зее — обычное дело.
Золотистые глаза Вани недовольно вспыхнули:
— Ты не можешь носить здесь свой земной наряд. Он привлечет ненужное внимание.
Тревис тягостно вздохнул. Точно, украла.
Через несколько минут на всех уже была новая одежда. Грейс надела простое светло-зеленое платье, в котором она все равно выглядела как истинная королева. Вани обмоталась огромным куском желтой материи, таким образом скрыв кожаную одежду. Тревис и Бельтан нарядились в длинные белые рубахи, которые доходили им до щиколоток.
Вани протянула Тревису холщовый мешок.
— Спрячь в него свои вещи.
Он засунул свой туманный плащ в мешок, переложил туда же несколько предметов из рюкзака: очки и малакорский кинжал, а также рисунок меча, который Дейдра в свое время отдала Грейс. Затем затянул веревку и закинул его на плечо.
— Ты можешь идти? — спросила Грейс у Бельтана.
Рыцарь утвердительно кивнул:
— Думаю, что могу. Хотя кружка эля придала бы мне больше сил.
— У нас нет времени на эль.
— Глупости, — шутливо заметил Бельтан. — На эль время есть всегда.
Вани двинулась в сторону выхода из проулка.
— Мы сейчас же должны найти моего брата.
— Откуда ты знаешь, что он в Таррасе? — спросил Тревис. — Ты уже несколько месяцев с ним не разговаривала.
— На стене, рядом с местом, где я взяла… то есть нашла одежду, я видела знаки.
Тревис нахмурился:
— Ты знаешь, что твой брат здесь, потому что он хулиган и любит пачкать стены?
— Это тайные знаки, Тревис. Мой народ пользуется ими, когда хочет дать знать о себе. Жители города принимают их за обычные царапины. А теперь идем.
66
Мелия снова танцевала.
Лирит замерла на пороге комнаты, прижав ладонь к губам. Красноватый свет дня струился сквозь окно и тонкие шторы. Они все пытались отдохнуть, но никто не смог уснуть после визита в храм Сифа прошлой ночью, когда они стали свидетелями убийства паукообразного божества. В конце концов уснула только Эйрин, но покой покинул Лирит, и она ушла в комнату Мелии. Она хотела спросить ее кое о чем. Разузнать о пауках.
Фолкен стоял здесь же, у двери, и смотрел на Мелию. Маленькая женщина танцевала на красном ковре в центре комнаты. Каждый ее шаг был элегантен и точен, на пальцах ног сверкали кольца. Она напевала тихую печальную песню, которая снова напомнила Лирит музыку морнишей.
Лирит взглянула на Фолкена:
— Как давно это с ней?
— Не знаю точно, — сказал он тихо. — Она ушла в свою комнату около часа назад. Я здесь нахожусь всего несколько минут.
Мелия обернулась, поклонилась и снова закружилась в танце. Это был тот же танец, который Лирит видела раньше, в усыпальнице Манду в Ар-Толоре. Однако теперь в нем чувствовалась сосредоточенность и упорство, которых не было в прошлый раз.
Лирит сжала амулет у себя на шее.
— Что она делает, Фолкен?
— Я думаю, повторяет свою легенду.
— Свою легенду?
— Да. Историю того, как она стала богиней.
Бард оторвал взгляд от Мелии.
— У каждого из новых богов ест своя легенда — история, на которой зиждется их культ. Подобно истории Ватриса, который зарезал белого быка, и разлившаяся красная река крови затушила пожар в его королевстве. Или Йорус, Повелитель Гроз, которого бросили в море — он превратился в коня, поскакал по волнам и уничтожил врагов.
— Или как Тира, — добавила Лирит.
Фолкен поднял руку к подбородку.
— Да, в отношении Тиры ты права. Как Тира, сгоревшая в огне и вознесшаяся звездой в небеса.
— А какая легенда у Мелии? Я о ней не знаю.
— Послушай, — сказал бард.
Только тогда Лирит поняла, что Мелия перестала петь. Она говорила, произнося слова нараспев. Мелодия изменялась в такт ее движениям.
— …что я не выйду за него замуж, сестра. Ведь прошлой ночью я слышала, как он, захмелевший от вина, хвалился за столом перед другими. Это он убил наших людей, это он пролил их кровь на землю. Это он отнял у нас отца и мать. Это он разорвал наших братьев и разбросал их останки на радость стервятникам.
Движения Мелии изменились, как изменился и ее голос, становясь все тише и тише, как будто говорил кто-то другой. А возможно, так оно и было.