Она ощутила удивление Даржа, когда их окутало сияние жизни. Лирит попыталась ослабить поток, но не успевала. Образы и мысли стремительно входили в ее сознание через нить Духа Природы: на нее накатили чужие воспоминания.
Она увидела девятнадцатилетнего юношу Даржа, купающегося в серебристом озере, знакомый ястребиный нос, длинные влажные волосы. На груди и руках вздуваются мускулы — юный рыцарь, готовый к сражениям.
Воспоминания растворились, и им на смену пришли новые. Дарж в самой гуще сражения, его длинный меч наносит разящие удары, лицо сияет упоением боя.
И вновь картина изменилась. Дарж стал немного старше — ему около двадцати пяти лет. Он сжимает в объятиях хорошенькую девушку с большими карими глазами. Потом подхватывает ее на руки, они кружатся, весело хохочут. Она казалась такой маленькой и хрупкой рядом с ним. Вот у нее на руках ребенок. Дарж наклоняется, чтобы его поцеловать.
Над видением возник туман, а когда он рассеялся, Дарж остался один. Склонив голову, он стоит на коленях возле двух свежих могил — маленькой и большой.
Образы стали сменять друг друга все быстрее, Лирит видела бесконечные сражения, но на лице рыцаря, которое стало старше и жестче, больше не расцветала улыбка. Мир вокруг него окутала серо-красная пелена. А потом, когда Лирит наконец удалось отвернуться, она краем глаза успела заметить цветную картинку: хорошенькая молодая девушка. Только глаза у нее были не карими, а васильковыми.
Лирит раскрыла глаза и отпрянула от Даржа. Рыцарь провел рукой по лбу, его искаженный ужасом взгляд не отрывался от ее лица.
— Что… что вы со мной сделали, миледи?
Она покачала головой.
Мне очень жаль, — хотелось сказать Лирит. — Извини, Дарж, я не хотела.
Но она открыла рот и произнесла совсем другие слова.
— Дракон говорил об Эйрин? Ты любишь ее, Дарж, ведь так?
Страх исчез с лица Даржа, которое казалось высеченным из камня. Он резко схватил Лирит за плечи.
— Вы ничего не должны ей говорить, миледи. — Его слова жалили, как песок, брошенный сильным порывом ветра. — Поклянитесь мне! Немедленно и всем святым, что у вас есть. — Он сжал ее плечи еще сильнее. — Вы никогда ничего ей не скажете!
Воля Лирит была парализована. Она лишь смотрела в застывшее лицо Даржа и молчала.
— Ну, я жду!
Стон боли сорвался с губ Лирит.
— Клянусь Сайей!
Дарж отпустил Лирит и покраснел, затем отвернулся и закрыл лицо руками.
— Простите меня, миледи. Пожалуйста, простите меня. Я не хотел причинить вам боль.
Я тоже, — хотела ответить Лирит, но не смогла сдержаться и разрыдалась. Ворвалась во внутренний мир рыцаря и похитила его тайну. Дрожащей рукой она потянулась к его сгорбленной спине.
И замерла, услышав шум шагов. Они подняли головы и увидели перед собой темную фигуру.
— Фолкен! — Дарж вскочил на ноги.
Бард пошатнулся, и рыцарь помог ему сесть на землю. Лирит опустилась на колени рядом с Фолкеном и поднесла к его губам фляжку с водой. Бард сделал несколько глотков, закашлялся, отмахнулся от фляжки, но потом вновь поднес ее к губам и напился вволю.
— Спасибо, Лирит. Я… со мной все будет хорошо.
Она с сомнением посмотрела в его бледное от усталости лицо. В глазах темнели тени.
— Что произошло, Фолкен? — спросил Дарж. — Ты нашел Дакаррета?
Фолкен покачал головой:
— Его там нет.
Лирит лишь молча смотрела на барда.
— Я не понимаю, — признался Дарж.
Фолкен сжал ладони, но руки продолжали дрожать.
— Дакаррета нет в крепости. Я искал повсюду, но никого не нашел. Такое впечатление, что он покинул цитадель несколько месяцев назад. И взял Крондизар с собой.
— Но если Дакаррета здесь нет, тогда где же он?
Фолкен усталыми голубыми глазами посмотрел назад — туда, откуда они пришли. Дарж повернулся к Лирит. Она собралась ответить, но ее слова заглушил вой поднявшегося ветра.
ГЛАВА 75
— Я очень рад, что сегодня вы все можете разделить со мной трапезу.
Грейс посмотрела на высокого, широкоплечего мужчину, стоявшего во главе длинного стола большого зала Спардиса.
А если бы мы не смогли, нас всех казнили бы, милорд?
Она вцепилась в свой бокал с вином. Так нечестно. Даже если Паук вчера сказал Тревису правду — и лорд Даррек, регент принца Персета, приказал убить всех личных шпионов Персарда, — это лишь одна сторона проблемы. А Грейс уже успела понять, что в политике их по меньшей мере две. А то и три или четыре.