Мария, со слезами на глазах, прошептала:
– Как тебя благодарить, Барт? Прямо не знаю. Сами мы просто не смогли бы…
– Ну зачем так! Леран мне как брат. Разве можно как-то по-другому?
– Хорошо, сынок, – сказал Ирвин, стоя неподвижно, с окаменевшим лицом и застывшими глазами, – Не обращай внимания на женщину, они всегда говорят не разумом, а чувствами. Успокойся, Мария, не на войну Леран уходит. Так надо.
– Посмотрит город, поживёт у меня, познакомится с хорошими людьми… Это Лерану просто необходимо. Надо же подумать о его будущем серьёзно. Уж очень он непростой человек, столько способностей одному редко выпадает. Без документов, удостоверяющих личность, ему никак.
Леран устроился на сиденье рядом с Бартом, сосредоточенно наблюдая за его действиями по проверке двигателя и электрооборудования. Леда стояла у открытой дверцы и с завистью смотрела на него. Ей ох как хотелось с Бартом и Лераном в город, хотелось прокатиться на машине по шоссе.
Эриксон развернул «Бьюик», высунул голову из двери, махнул на прощание рукой.
– Не плачь, Леда. Вот вернёмся и прокатим тебя. Леран, думаю, к тому времени уже водителем-асом будет. И в городе побываешь. Ничего там хорошего нет, но всё равно мы тебе его покажем. Договорились? Ну, пока. Иди, Леран, попрощайся.
Леран оторвался от изучения приборов, выскочил из машины, подбежал к Марии, обнял её, шепнул что-то на ухо, пожал руку отцу, обменявшись с ним взглядами, погладил Леду по плечу и вернулся на сиденье.
Эриксон, наблюдая за ним через зеркало, снова удивлялся тому, как быстро повзрослел и развился этот найдёныш с золотыми глазами. Во всём исключителен! Ещё год, – и он совсем взрослый. И, похоже, образование они оформят экстерном. Надо только чуть помочь-подсказать, дать нужные книги по программе… Нет, нельзя ему оставаться в рыбачьем посёлке. Да он и сам не останется, у Лерана впереди интересная судьба. Наверняка. Только не оставлять его одного. Жизнь и не такие экземпляры перемалывает.
Все три часа до Сент-Себастьяна Леран только и делал, что наблюдал за действиями Эриксона и расспрашивал о технике вождения да устройстве автомобиля. У Барта сложилось впечатление, что Леран за это время усвоил всё, что знал он сам, и ему не хватает одного-двух практических уроков, чтобы профессионально освоить вождение.
Сделав такой вывод, он решил впредь не удивляться: Леран и так ассоциировался у него со шкатулкой волшебных сюрпризов.
Город не поразил Лерана, как ожидал Барт. Он отнёсся к обилию людей, нагромождению зданий, шуму и цветовой рекламе среди асфальта и бетона с открытым неодобрением. Они посетили фотостудию недалеко от дома, где жил Эриксон, пообедали в закусочной рядом, и вошли в квартиру.
А квартира Лерану понравилась. Причём, как понял Эриксон, в первую очередь по той причине, что в обеих комнатах царила тишина. Барт её тоже любил, и позаботился о полной звукоизоляции.
Встреча с Эрнестом Мартином также сложилась удачно. Комиссар полиции, высокий и могучий негр, и стройный краснокожий юноша сразу понравились друг другу. Эрнест заверил, что возьмёт все оставшиеся по оформлению хлопоты на себя, и сообщит, когда всё будет готово.
Благодаря неожиданной инициативе Мартина у них получился полный свободный день. Барт предложил осмотр города и знакомство с телекомпанией. Леран без размышлений выбрал студию, отказавшись от изучения внешнего облика цивилизации. Они прошли по всем коридорам, заглянули во все рабочие и служебные помещения. И прочно обосновались на территории телеканала «Планета сегодня», под крышей которого и разместился эриксоновский тележурнал-еженедельник.
Рекордно быстро освоив технику просмотра данных, Леран увяз с головой в информационной базе «Мира науки». Перед экраном дисплея он просидел непрерывно более трёх часов. Барт в это время заканчивал оформление очередного выпуска, нацеленного на энергетические проблемы страны и планеты в целом.
От компьютера его отвлёк вопрос Лерана:
– Откуда и почему всё становится известным? Если бы я захотел что-то сохранить в тайне, то нашёл бы способ, как это сделать. Прошлое было настоящим. Получается, люди думали о другом. И тот факт, что от них осталось так мало, зависел вовсе не от них. Тогда от кого? Или от чего?