— И все-таки я вижу, мессир, что вы мне не верите. Вернее верите не до конца. Вероятно, даже вы думаете о том, что я похож на человека специально подосланного, для того, чтобы сбить вас с толку, увести ваши мысли в сторону от нужного направления.
Де Ридфор так не думал, но услышав эти слова, решил, что в них, может быть, есть резон.
— Вы вольны выгнать меня, мессир!
— Зачем же, выгнать. Я ценю ваше желание мне услужить. Для такого человека всегда найдется место под крышей моего дома. Ведь вы утверждаете, что за вами охотятся?
— Да, только под видом прокаженного я смог попасть в город.
— Вас проводят, вы отдохнете. И будете всегда у меня под рукой. Может статься, что мне понадобится ваш совет.
Брат Реми низко поклонился и вышел, сопровождаемый молчаливым служкой.
После его ухода, великий магистр некоторое время пребывал в задумчивости. Сидевший у другого края стола, барон де Бриссон не выдержал.
— Прошу прощения, мессир, вы ему верите?
Граф улыбнулся.
— А вы, барон?
Де Бриссон тяжело задышал, было видно, что ответа на этот вопрос у него нет.
— То-то и оно. Если бы в его словах все было ложью и глупостью, вы бы сами не потащили его ко мне с этой свалки. Пусть, пока поживет здесь. Я надеюсь, ближайшие дни дадут нам возможность решить, что в его словах ценно, а что выдумка сумасшедшего. И какого именно сумасшедшего. И если я решу, что выдумка эта злонамеренна…
— Вы его повесите?
— Не знаю. Навряд ли. Он в моих руках. Брат Реми убежден, что стены этого дома являются для него защитой от возможной мести многомудрых монахов, но я ведь знаю еще и то, что стены эти стали уже для него тюрьмой. Самой надежной во всем королевстве.
Де Ридфор был убежден, что нашел отличный выход из положения, созданного откровениями этого «прокаженного». Если заговор все же имеется, то одной из его целей наверняка было желание побудить его, де Ридфора к необдуманным действиям. Так вот, эта цель достигнута не будет. Он не оправдает свою репутацию вспыльчивого рубаки.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. БЕГСТВО РОСТОВЩИКОВ
— Ваше высочество, Ваше высочество!
Принцесса задремала на кушетке, у окна. Во дворце было тихо, но тишина эта была не торжественная, а унылая. После отъезда графа, двор Изабеллы потерял последние приметы пышности и блеска. Есть такое провансальское выражение «воздух несчастья», именно этим воздухом была пропитана атмосфера во дворце. В дополнение ко всем прочим неприятностям, выяснилось, что нет денег. Сибилла пообещала сорок тысяч бизантов, а реально заплатила только пятнадцать, решив, видимо, что лояльность сестры больше не стоит. Или это решил кто-то из ее казначеев. Есть порода людей не любящих расставаться с деньгами, даже с чужими, и порою нужен специальный окрик, дабы они выполнили то, что однажды им уже велено было сделать. Чтобы выяснить, в чем, собственно, заковыка, надобно было писать сестре, что было выше сил Изабеллы. Взять деньги, когда их предлагают это одно, но просить денег!
Нет уж!
Решено было вновь обратиться к ростовщикам. Для любого из них, должник королевской крови это находка. Во-первых, можно ломить любой процент, высокородный клиент постесняется торговаться. Во-вторых, даже в случае внезапной смерти такого клиента, казна, как правило, принимает к выплате его долговые расписки.
Изабелла хотела покинуть Яффу. Цель своего путешествия и конечный его пункт, она держала в тайне. Сначала все приближенные решили, что она собирается броситься вдогонку за своим порывистым любовником. Поэтому, за ее приготовлениями все следили, затаив улыбку. Молодо, зелено, ветрено, горячо, как говорят в Пуату. Но тут принцесса сделала неожиданный ход. Она написала и отправила второе письмо маркизу Конраду Монферратскому. В письме содержалось предложение сопровождать ее, Изабеллу, в предпринимаемой ею поездке.
Надо ли говорить, что послание это произвело на владетельного итальянца странное впечатление. Принцесса писала ему не подозревая, что письмо доставленное ей Реми де Труа, было поддельным, маркиз и не думал делать ей никаких матримониальных предложений. Маркиз был человек хитрый и умный, он напряг все свое воображение, но так и не смог понять подоплеку письма принцессы Изабеллы. То, что здесь явно имеется какая-то подоплека, он не сомневался. Он прочитал послание Изабеллы десять раз, искал в нем скрытый, аллегорический смысл, но так ничего удоботолкуемого не обнаружил. Хотя, сам факт этого послания навел его на интересные мысли. Трудно было не согласиться, что его союз с Изабеллой несомненно представлял бы собой хорошую политическую комбинацию. Его собственные тайные и жгучие амбиции наконец смогли бы приобрести реальные очертания и надежду на некое воплощение.
Как же ему самому не приходило это в голову!
Впрочем, понятно почему не приходило, Изабелла слишком молода и красива, одна из прекраснейших женщин крестоносного королевства, и потом, этот роман, этот бешеный роман с графом Рено. В этом месте рассуждений Конраду показалось, что он нашел объяснение: капризная красавица рассорилась со своим убийственным любовником и желает теперь ему отомстить. Тогда встает вопрос, к лицу ли ему, маркизу Конраду Монферратскому, пускаться на первый же призывный вопль рассерженной девчонки, хотя бы и являющейся принцессой. Продолжая думать дальше, Конрад не смог не припомнить, что о дочери Бодуэна ему приходилось слышать и похвальные слова, многие отдавали должное ее уму и расчетливости. Стало быть, она не может не понимать, что маркиз Конрад не самая лучшая кандидатура для ее постели, но зато одна из лучших для Иерусалимского трона.
Взвесив все за и против, Конрад решил откликнуться на зов.
Верный своему осторожному характеру, он решил еще раз обменяться письмами с принцессой и, чтобы исключить всякую возможность провокации, отослал свое письмо со своим самым доверенным человеком, бароном де Флери. Этому толстяку он верил, больше, чем самому себе. Он был несколько глуповат, настолько, насколько бывает глуповат нерассуждающий исполнитель, он был прямолинеен и достаточно богат, чтобы не польститься на деньги. Ему было велено вызнать одно лишь, точно ли ее высочество хочет, чтобы маркиз Конрад прибыл в ее дворец в Яффе, или может быть она назначит какое-нибудь другое место рандеву.