Получив слегка раздраженное, но однозначное подтверждение, что его ждут именно в Яффе, Конрад стал собираться в дорогу.
Изабелла, посчитавшая, что ей неудобно все же будет с первого дня переходить на содержание итальянца, велела Данже обратиться к ростовщикам, пусть дадут хоть тысячу бизантов.
— Ваше высочество, Ваше высочество!
Принцесса неохотно очнулась от приятной дремы и посмотрела на своего верного верзилу-мажордома туманным взором.
— Ты уже вернулся, Данже? — она встала и хорошенько, как голодная львица, потянулась. — Говори скорей, что там, по твоей дурацкой физиономии никогда не определишь, как идут дела.
Данже поиграл желваками.
— Ну, ну!
Слуга вздохнул.
— Я не понимаю язык вздохов!
— Я не принес денег.
— Совсем?!
— Совсем, Ваше высочество.
Изабелла искренне удивилась, раньше все эти негодяи в ермолках непрерывно толпились перед воротами дворца, наперебой предлагая свои услуги, а теперь…
— Почти все лавки закрыты, а остальные разговаривая со мной собирались закрывать.
— И генуэзцы?
— И генуэзцы.
— И евреи?
— И евреи.
— Ты говорил им от кого пришел?
— Они знают меня все.
— Ты предлагал им заем на их условиях.
— Да.
— И они отказывались?
— Чуть не плакали, но отказывались.
— Ничего, признаться, не понимаю, — Изабелла растеряно опустилась обратно на свою кушетку. — Чума что ли началась в городе?
Данже пожал плечами, понюхал воздух и посчитал нужным сказать.
— Нет, никакой чумы нет.
— Они разбегаются как крысы. Это не может быть просто так. Иди Данже, мне нужно подумать.
— Там вас дожидается господин Беливо.
— Господин Беливо? — это известие удивило принцессу не меньше, чем предыдущее, о бегстве ростовщиков. Этот веселый хромец, был прецептором Яффской области ордена тамплиеров и казначеем комтура Яффы. Все и в городе, и в королевстве знали, что принцесса не любит храмовников, или, по крайней мере, старается держаться от них подальше. Сами рыцари белого плаща и красного креста, тоже были об этом осведомлены и никогда, что называется, не навязывались. А тут!
— Ну, зови, зови.
Самоуверенно хромая, прецептор, брат Беливо вкатился в приемную залу. Был он большой балагур и законченный негодяй, к тому же отличался редкой даже для тамплиера, развращенностью. Отцы благородных дочерей Яффы дрожали при упоминании его имени. Мрачноватый, таинственно-отрешенный характер ордена никак не сказывался ни в облике брата Беливо, ни в его манерах. Он поминутно хохотал, обнажая редкие, желтые зубы и беззаботно чесал в тонзуре.
— Ва-аше высочество! — заорал он и кинулся было к ручке принцессы. Изабелла убрала руку.
— Вы же монах, господин Беливо, и только одной даме должны выказывать служение, деве Марии.
— Монах? — спохватился казначей, ощупывая грудь и бока быстрыми руками, — я ведь монах, монах, Ваше высочество!
Чтобы максимально сократить этот визит, ничуть не обещавший стать приятным, Изабелла сразу перешла к делу.
— Вы, верно, явились ко мне по поводу какому-нибудь очень важному. Ибо обычно я не имела чести видеть вас при своем дворе.
— Да, — Беливо вдруг сделался совершенно серьезным, — по делу, причем, по вашему.
— Так слушаю.
— До меня дошли слухи… Извините, Ваше высочество, буду прямолинеен, а следовательно, почти груб. Так вот слухи о ваших трудностях. Денежных.
— Ах, уже и дошли.
Беливо развел руками.
— Каюсь и не превозношу наши методы, но мы считаем необходимым знать все, что происходит в городе и окрестностях, дабы иметь возможность и время для предотвращения замышляющегося зла. И, поверьте, зло, замышляемое против вас, мы тоже считаем злом.
— Благодарю вас, но вы же знаете мои правила, господин Беливо. Весьма уважая ту роль, что играет ваш орден в деле покровительства паломникам…
— Да, да, я знаю вы брезгуете нами, наслушавшись недобросовестных историй, о каких-то наших тайных и опасных делах. А мы, между тем, не брезгливы. Мы считаем интересной всякую нору, всякую клоаку, если из нее можно извлечь хоть крупицу истины.
— Или золота, — в тон ему сказала Изабелла.
— Или золота, — покорно согласился Беливо.
— Не приравниваете ли вы к таким клоакам и мой маленький двор?
Казначей замахал руками.
— Ну, что вы, Ваше высочество. Несмотря на почти хамское происхождение, я отнюдь не хам. Мой отец был хоть и нищим рыцарем, но все же рыцарем. А что касается шпионов, то мы завели их и при вашем «маленьком дворе», как вы изволили выразиться. Ведь всякий маленький двор имеет шанс стать большим, правда?
— В ваших устах это рассуждение звучит как комплимент.
— Да? Я рад, я всегда вам симпатизировал, и сейчас докажу вам, что мои слова не пустой звук.
— Не докажете, — иронически вздохнула принцесса.
Беливо пробежался быстрыми пальцами по своей аккуратной лысине.
— Как знать. Впрочем бросим экивоки. Я прибыл сюда к вам для разговора по поводу одного такого шпиона.
Изабелла подняла брови.
— И связать я хотел бы судьбу этого негодяя с отсутствующими у вас деньгами.
— Говорите, как-нибудь толковее.
— С деньгами, которых вам никто в этом городе, ни даже в этом королевстве не даст.
— Никто?
— Никто, — простодушно и самодовольно улыбнулся Беливо, — разве что я. Брать у меня хорошо, без всяких процентов, из уважения к вам. И много. Сколько бы вы могли добыть из наглого генуэзца? Тысячу вонючих цехинов, а отдать принуждены были бы две, а то и три, а я…
— Ладно, об этом после, теперь о шпионе.
— Вы обещаете мне его выдать и сразу же получаете пять тысяч бизантов.
Изабелла откинулась на кушетки и стала рассматривать свои ногти.
— Вы так молчите, Ваше высочество, как будто вам что-то непонятно.
— Мне действительно многое непонятно. Во-первых, если этот шпион ваш, почему вы хотите его у меня покупать. Берите так.
— А он у вас есть? — бешено обрадовался Беливо.
— Господин Беливо, — резко повысила голос Изабелла, — извольте вести себя подобающе, я нахожусь в стесненных финансовых обстоятельствах, но это еще не повод устраивать тут у меня балаган!
Тамплиер прижал руки к груди самым извиняющимся манером.