Ховард: Эй, народ! Пошли есть, пока не остыло.
Мик позвонил в колокольчик, вывешенный снаружи одного из окон, мелодичный звук волнами поплыл в кухню. Тут же явились остальные студенты, всего человек двадцать. Каждый подходил со своей тарелкой к плите и, положив порцию омлета с грибами, подрумяненный ломтик хлеба и по куску дыни трех сортов, садился за один из длинных столов. Дэнни выбрал себе место за вторым столом, подальше от Бенджи, Анны, Норы и, он надеялся, Ховарда — который, впрочем, пока еще стоял у плиты с лопаткой в руке. Время от времени Дэнни поглядывал на него, пытаясь уловить хоть какое-то сходство — в движениях, интонациях, в чем угодно — с тем Хоуи, которого он помнил. Сходства не было.
Зато омлет оказался высший класс, вкуснее Дэнни в жизни не ел.
Оглядывая студентов, он пытался определить собственный возрастной статус относительно остальных. Ему всегда нравилось быть младшим из присутствующих, но в последнее время (неделю назад ему стукнуло-таки тридцать шесть) такое случалось все реже. Дэнни давно смирился с мыслью, что в Нью-Йорке стали появляться люди младше его, но при этом как бы взрослые — в том смысле, что у них есть работа, квартира, есть с кем спать и даже с кем жить. Сначала этих взрослых младше Дэнни было всего человек пять-шесть в поле зрения. Но потом вдруг невесть откуда повалили сотни, тысячи, целое долбаное поколение точно таких же взрослых, и от этого Дэнни делалось не по себе. Хуже всего были девушки в черных лифчиках, у которых сумочки набиты разноцветными презервативами и которые точно знают, чего они хотят в постели. Ведь если все они взрослые, думал Дэнни, значит, и он тоже? Или он относится к какой-нибудь особой породе взрослых — тогда к какой? Все его друзья были молодыми людьми; во всяком случае, они оставались молодыми для него: ведь как только они заводили семьи и начинали плодить детей, они переставали быть его друзьями. Их место занимали другие, без соплей на рукавах. В игре под названием «Нью-Йорк» Дэнни важно было всегда считаться новичком, молодым человеком, иначе все теряло смысл и он оказывался неудачником, который ничего не сделал и ничего не добился в жизни — в точности как говорил его отец. Но такие мысли таили в себе опасность, Дэнни старался их не думать.
Кто-то задал ему вопрос — студент, сосед слева. На вид он был постарше остальных (Дэнни это понравилось), даже с легкой проседью в висках. Зовут Стив. Сильное, крепкое пожатие.
Стив: Ты тоже в команде?
Дэнни: Пока не знаю. Я кузен Ховарда.
Стив широко улыбнулся. Значит, только вступаешь в ряды единомышленников? Создателей последнего приюта, так сказать?
Дэнни: Ты… про отель?
Ну да, про него. Конечно, отель — это только начало.
Дэнни: Начало чего?
Стив немного смутился, поняв, что кузен не в курсе. Дальше говорил, старательно подбирая слова: Дело в том, что Ховард не сводит свою задачу к одному получению прибыли, он смотрит на дело шире. А многие из нас после университета как раз собираются заняться организацией социально ответственных предприятий. Так что у нас тут прекрасная возможность посмотреть, как это делается, с самых первых шагов.
Дэнни: Давно вы уже тут?
Немного помолчав, Стив переадресовал вопрос на другой конец стола: Мик, сколько дней мы тут?
Мик (не задумываясь, не отрываясь от еды): Тридцать восемь.
Дэнни: И чем конкретно вы занимаетесь?
Стив: Ммм, конкретно так сразу не скажешь… Ну, обсуждаем, советуемся, делаем кое-какую работу по бизнес-планированию…
Ага, кое-какую. Плотницкую! Дэнни не видел, кто это сказал, но рассмеялись все.
Стив: Ну да, и плотницкую тоже. Всегда ведь находится то одно, то другое… Я правильно говорю, Мик?
Мик поднял голову, продолжая жевать. Стало видно, какие у него голубые глаза. Остальные студенты явно прислушивались к разговору.
Мик: Ты правильно говоришь, Стив.
Над столом повисла какая-то сдавленная пауза.
Дэнни: То есть фактически вы занимаетесь реставрационными работами?
Снова пауза. Стив кинул взгляд на Мика.
Мик: Это сложный вопрос. Чем мы тут занимаемся.
Ховард (от плиты): Вы о чем?
Мик, сидевший к Ховарду спиной, слегка повысил голос, но не оборачивался. Дэнни показалось, что он собирался ответить незначащим тоном, как бы в шутку, но получилось тяжеловато: Твой кузен интересуется, чем мы тут занимаемся второй месяц. Я сказал, что это вопрос сложный.
Ховард: В каком смысле сложный?
Все молча ждали, что скажет Мик. Он тоже долго молчал, словно боролся с собой.
В том смысле, что у нас тут постоянно много маленьких дел, но ни одного большого.