Продолжать подслушивать Томка не стала: было некогда. Пусть говорят, чего хотят, а ей пора воду сливать. Поставив худую кастрюлю в другую, приступила к вылову вареников и очень удивилась, обнаружив, что они не переварились. Добавив масла, накрыла крышкой и принялась за блины.
Молитва повторилась:
- О, Боже, помоги дуре спесивой… - жарить молча было невозможно: неимоверная духота, ноющие ноги, а ведь еще половины не сделала.
«Каша, в следующий раз только каша! И побольше, чтобы сразу на два дня хватило!» - обещала сама себе Тамара, горько сожалея о самонадеянности и дурости.
Дожарив, плюхнулась на стул и принялась сворачивать блины. Вроде бы хорошо справилась, и даже красные вареники, пропитавшиеся соком, получились съедобными, но жаждала душа еще подвигов. Оглядевшись по сторонам, заметила шкафчик с мелкими склянками. Порывшись, выяснила, что это местные специи, среди которых нашла сушеные травы, мелкие ягоды и цветы. И в голове созрел план…
- Пусть думают, что хотят. Из двора, так из двора! Выпендриваться, так по полной!
Постучав пальцами по столу и окинув фронт работ, Томка бросилась творить красоту, исходя из того, что дети, они и в Африке (империи Благоденствия) дети.
***
- Не знаю, что хуже: отказываться от еды, перемешанной грязной ложкой, или давиться квакушами?
- Ты не довольна моими кваками? - Палаис остановился и пристально посмотрел на Халлу.
- Вкусно, но они же квакуши! – смущенно заметила девочка, опустив глаза. Ее курносый нос и щеки, покрытые веснушками, покрылись румянцем.
- Зато мои кваки лучше, чем их месиво.
- Но есть-то хочется. И ели же, пока не узнали про ложки и все остальное?
- А кто предложил тренироваться на них, а? – серые глаза Палаиса с презрением смотрели на брата Халлы, высокого худого мальчишку, похожего на сестру.
- Кто ж знал? Да и не много узнали! Если бы ты не залез на кухню, жили бы как раньше.
- Я, к слову, сидеть до сих пор не могу!
- Ну, перестарались.
- Перестарались вы, а виноват я? – не унимался знаток кухни.
- Это ты начал кричать, что они готовят из несвежих запасов! Раньше ели и ничего, а теперь?
- Это потому что ты лучше ничего не ел.
- Не ел, хоть сейчас поем! Это ты все привередничаешь!
- А я не виноват, что они кухарят из старых, не свежих припасов!
- Тебе бы поумничать! Не все же при дворе живут.
- Я не жил, а трудился, спины не разгибая, ночами напролет! Помогал родителям и хорошо помогал! Вот твой па занимается обувью, ты бы одел обувку, что причиняет боль?
- Нет. Можно стопы испортить.
- Угу. А я хочу, чтобы они готовили разумно, на совесть. Если пропало, путь выбросят или собакам скормят, но зачем старым куском портить все кушанье?
- Да хорошо они готовят!
- Это потому, что ты не понимаешь, что они делают. А я вижу!
- Научил бы их!
- Слушать не хотят, считают, что не дорос указывать тем, кто в крепости готовит. Куда уж всем до них? – скорчил высокомерное лицо высокий тощий мальчишка. - А у меня в семье поколениями чудеса творят!
- Да куда уж нам до вас, семейной династии личного кухаря императора! – передразнил Вастис, маленький, темненький, жилистый и бойкий на язык.
- Зато ты готов есть протухшее, подгнившее и перетушенное. Хрю-хрю.
- Выскочка!
- Замолчите уже! Мы пришли! - прикрикнул Хелл.
- Но я не могу больше грызть печеную кислятину и квак. Не лезут! – чуть не плача жаловалась Халла. - Может, сегодня съедим?
- Посмотрим.
Отроки притихли и расселись за длинным столом.
- И где еда? Не успела? – Палаис разочарованно поджал тонкие губы. – Не успела подать, уже разочарование.
- Зазнайка! Тебя испугалась! Ей рассказали про твои выходки.
- Будет лентяйничать, еще не так испугается!
- Опять? И так на боку сидишь!
- И пусть!
- Умолкните! Идет!
- А чего это на ней балахон такой странный? – спросила Халла, разглядывая приближавшуюся к столу, уставленному мисками, уставшую Тамару, наспех перетянувшую платье лентами.
- У нее спроси!
- А вот и спрошу!
***
Томка чувствовала, как её прожигают семнадцать пар глаз, не говоря уже об остальных в трапезной, и совсем смутилась. На нее смотрели кто с затаенной надеждой, отчаянием, кто с высокомерием, недоверием - полная гамма противоречивых чувств.
- Ну, что, готовы к опасному испытанию? – спросила, окинув почти каждого внимательным взглядом. От неуверенности и испуга потряхивало, но она изо всех сил старалась скрыть смятение.