«Должен отомстить! Отомстить! Мстить!» - тело напряглось, но резкая, нестерпимая боль отвлекла, вырвав из эмоций.
Не в силах сделать вдох, Долон сосредоточился на себе. И лишь после того, как с трудом удалось втянуть немного спасительного воздуха и успокоиться, наконец-то заметил побелевшие пальцы, жестко сжимавшие его колено, и тяжелое дыхание Виколота, не сводившего с него встревоженных глаз. Этого хватило, чтобы совладать с собой.
Если бы не Брат, неизвестно, чем закончился бы Совет. Потому что едва Ло пришел в себя, бесцеремонный, бодрый голос, без сожаления и малейшего почтения прервал воцарившуюся тишину в зале:
- Кто зачинщик? Его настигла расплата?
Вопрос прозвучал не только грубо, но и неуместно. По залу прошел шепот недовольства.
Да, у каждого, кто услышал недобрую весть, появился вопрос: «Как подобное могло произойти», но в судейском ордене никто не сомневался, что злодеев обязательно, рано или поздно найдут и воздадут по заслугам. Бокаса же так спешила первой озвучить каверзный вопрос, возглавить зарождавшееся недовольство, что не задумывалась о таких мелочах.
Будь Отец жив, возмущенные Братья и Сестры демонстративно покрыли бы головы капюшонами, образно отказывая в братстве и доверии. Но после известия любопытство и тревога возобладали, и они решили осудить ее неуважение и бесцеремонность после ответа Старших. Однако, предвидевший подобный поворот, Кинтал огорошил всех, произнеся простою фразу:
- С этим предстоит разобраться новому Главе.
Ответ ввел в стопор всех, даже Бокасу, растерявшуюся от столь неожиданного поворота, который как нельзя лучше облегчал воплощение ее плана в жизнь. Подобное везение и благоволение изменчивого Бога Удачи поразили женщину, настроившуюся с боем выгрызать победу.
Молчание затянулось. Понимая, что Бокаса растерялась, и все может пойти не так, как планировалось изначально, Клахем громко спросил:
- Кого Отец назначил приемником?!
Понимая тонкость иронии, Долон еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Услышать этот вопрос от старика – тайного Главы, что может быть абсурднее?
Лицемерие запустило щупальца в сердце Ордена, и опасная игра на грани, балансирующая между глупостью и дерзостью, была необходима. Еще совсем недавно Ло одобрил бы опасный, дерзкий план Старших без тени сомнения, но вспоминая, как вытирала наворачивающиеся слезы Тамаа, оставаясь одна в чужом доме, негостеприимном городе, в сером, грустном платье, чувствовал еще большее отвращение к происходящему.
- Отец не успел назвать имя, – сдержанно ответил Кинтал. – Нам предстоит выбрать самого достойного, того, кто сможет заставить трепетать врагов Ордена и благополучия.
Услышав слова «преемник», «не назван», «предстоит выбрать», Бокаса очнулась и, скинув напускную печаль, приготовилась биться до последнего, громче всех кричать и отстаивать свою правоту.
Наблюдая за резким преображением безобразного лица в хищную, радостную гримасу, Кинтал с трудом сохранял самообладание. Чтобы не выдать себя, перевел взгляд на Долона, который уже давно разглядывал фреску на потолке и делал вид, что его тут нет. Клахем тоже вперился в него, призывая вести себя как обычно дерзко, а не паясничать и сеять подозрения.
Бокаса, заметив, как Старшие Братья смотрят на Долона, возмущенно закричала:
- Он еще слишком молод! В ордене есть более достойные…
- Сестры, – небрежно перебил на полуслове Ло. Его прищур обдавал презрительным холодом, но она впервые не желала возразить наглецу.
- Да! – согласилась женщина и напряглась, чувствуя подвох.
Наблюдая за происходящим, Клахема распирало выплюнуть едкую, злоехидную гадость, поставить на место глупую выскочку, однако вместо этого, как можно благодушнее, произнес:
- Каждый достойный, радеющий за братство Брат или Сестра, может быть избран Главой Ордена, – ему казалось, что со стороны он выглядит старым маразматиком, над которым потешается Бокаса, но, ступив в реку и намочив ноги, поздно опасаться вымокнуть. Другим, судя по темным лицам, вряд ли было проще.
Бокаса недоверчиво взирала на него, на бледные лица Старших Братьев, Созерцателей... Сегодняшний совет она представляла иначе, тем не менее, все складывалось настолько удачно, гладко, что, даже осознавая гложащие недоверие и сомнения, не могла отказаться от плана. И едва Брат Кинтал спросил: «Кто считает себя достойным занять место Главы?», быстрее всех выкрикнула: «Я!».