«Еще несколько дней, и мое положение укрепится! Нужно всего-то постараться подавить дар этих двух и не дать разыскать их ни одной душе!» - для успокоения твердила она себе, но зелье стремительно заканчивалось. Поить несколько десятков Младших помощниц и помощников, двух пленников, брата, Басу… - оно тратилось гораздо быстрее, чем рассчитывала. Думала, что запаслась впрок, с излишком, однако паникуя, переливала отвара сверх меры, опасаясь, что из-за слабости или чего-нибудь еще непредвиденного, может не сработать.
«На одного выродка потратила немерено! Еще и нос воротит!» - Бокаса влила бы в Долона силой, если бы не боялась зайти в клетку одна. Пусть он прикован, но значительно сильнее, чем она - слабая и немощная после долгого приема ядовитого пойла. Потому затаилась и выжидала, когда же ублюдок вылакает воду, но терпение стремительно заканчивалось.
- Элу, влей ему в глотку воды, иначе сдохнет раньше времени.
- Э, нет. Он закован. Сами, матушка, облагодетельствуйте Брата.
- Трус!
- Нет. И, тем более, не дурак. Хотите отравить, вливайте сами.
- Это просто вода!
- Да ну? – мужчина вскинул брови. – Слабо верится в вашу заботу, особенно после проявления нежности, – он растянул губы в угрожающей улыбке.
- Ты был никем, а стал моей правой рукой.
- Левой. Ты, матушка, левша. Но в иных странах ворам руки отрубают. Потому ваше благодетельство дурно попахивает плахой.
- Тебе нечего терять, – угрожающе прошипела мятежница.
- Еще есть, потому дерзай сама.
- Как смеешь тыкать мне?
- Не я один, все за спиной тыкают! Так что помалкивай, иначе останешься одна. Мы до сих пор не постигли, с чего вдруг Старшие оказали тебе доверие?
Негодующая Бокаса шагнула к мужчине и замахнулась, на что тот лишь ухмыльнулся:
- Давай, разочаруй всех до конца, неудачница, – глаза Элу презрительно сощурились. – Жалею, что связался с тобой, как и многие другие. Ты ничтожна и глупа, и не видишь дальше своего носа. Мы верили, что у тебя есть власть и влияние, но кроме изворотливости и мстительности ты ничего не проявила.
- Мы связаны до самого конца, не забывай! – зарычала непризнанная Мать. – Упаду, всех уведу за собой.
- Какое откровение! – помощник положил огромные ладони на худые, покатые женские плечи. – А мы и не сомневались после твоего поступка с кровным братом. Что нам мешает прекратить неудачный бунт? – его руки сомкнулись вокруг ее шеи.
- Ублюдок!
- Нет, ублюдок – это он! – Элу кивнул в сторону пленника и, грубо встряхнув Бокасу за плечи, так, что у той клацнула челюсть до боли в зубах, оттолкнул. – Придумай мне иное прозвище. Прояви неординарность.
Когда широкая мужская спина скрылась за поворотом, взбешенная заговорщица услышала едкий смешок пленника:
- Мамаше отпрыски под стать…
Глава 11
Ива, конечно, предполагала, что беседа может затянуться, но настолько? Ожидая возвращения Ло, расхаживала по комнате и размахивала руками, тренируя выпад.
Виколот ушел, и никто не ерничал и не поучал, что лесам скорее надобно ходить плавно и завлекательно, чем пружинисто и со в кровь разбитыми кулаками. Подобные шутки задевали, но не признать правдивость его слов, особенно после того как на ее глазах «птичка» околдовала Долона, было крайне глупо.
Ворочаясь ночами, Ивая мечтала быть такой же, как вертлявая темная, но не могла. Первая же попытка скривить перед зеркалом милое лицо нагнала хандру и злость.
«Лучше уж останусь малоприветливой и резкой, чем улыбающейся удивленной дурой!» - решила она, стыдясь недолгой слабости.
И, все же, она ужасно завидовала Тамаа.
После плавания они перестали ругаться прилюдно, если только с глазу на глаз, но, к счастью, виделись редко, и стычки почти сошли на нет. Семья радовалась, и приходилось, стиснув зубы, терпеть друг друга.
Виколот шутил, что холод между ними морозит отвар в чашах, стоящих на столе. Птичка в ответ чарующе улыбалась, а Ивая поджимала губы и пыталась сдержать, рвавшиеся с языка, грубости. Но чаще всего быстро уплетала еду и уносилась прочь, чтобы не видеть, как переглядываются Долон и Тамаа.
Вспомнив о темной, Ива нахмурилась.
«Вот и сиди в городе!» - буркнула, обмахивая стул, на котором обычно сидела нахалка. Психанув, задвинула его за стол, чтобы совсем перестал бросаться в глаза.
«Уже несколько дней ее здесь нет, а все еще разит пахучими вонючками! Обмажется и ходит довольная!»
Настроение окончательно испортилось и, будучи не в силах дальше сидеть в четырех стенах, сестра выскочила в коридор и понеслась по ступеням наверх к рабочему кабинету Старшего Брата Клахема. Постучать не решилась, смущаясь и боясь показаться невоспитанной. Уж он-то умел отчитывать! Да и спешить было некуда.