- Очень даже хорошо. Но с чего тебе Брат Долон волноваться о развратнице? – укусила Тома.
Он промолчал. Постояв в молчании, Тамара решилась уйти первой, но спохватившись, обернулась:
- Ах да, благодарю за платье. Оно мне как раз сгодится.
Долон побагровел от бешенства, заскрипел зубами, а Тамара выше вскинула голову и поволокла баул, игнорируя его.
«Сам дурак!» - подумала она, покидая Цитадель.
Глава 17
Первые дни вольной жизни Тамара продолжала перешивать платья под внимательным руководством Гласы. Поглядывая, как новая постоялица расправляется с вещами прежней, хозяйка хмурилась, но молчала, потому что Томка предусмотрительно закрепила свиток на самом видном месте, благодаря чему сберегла нервы.
Размашистая, витиеватая подпись какого-то Брата и сургучовая печать с символом Ордена оказывали на ворчливую женщину чудотворное действие. Как только с ее языка срывался каверзный вопрос, а их с каждым часом у хозяйки возникало все больше, Тамара указывала пальцем на стену и пафосно отвечала: «Братьям все ведомо, от ничего не утаить!»
- Да-да, - как болванчик соглашалась хозяйка и отступала, но по ее хитрющим серым глазам легко читалось, что в голове идет напряженный мыслительный процесс.
Однако, как только Тома затянула заунывную, жалостливую песню и покосилась на груду тряпья, необходимого перешить, сердце Гласы оттаяло:
- Хоть вы с Тамаа совершенно не похожи, разве что ростом, но видно, что росли вместе!
- И не говорите, мы были почти неразлучны! – поддакнула Тамара, радуясь, что дело сдвинулась с мертвой точки. Но дочь Гласы отнеслась к похорошевшей Томке с недоверием. По ее ошарашенному лицу Томка поняла, что неказистая Тамаа Калисе нравилась больше. Едва почувствовав, как у женщин зарождается сомнение, следует ли ее нанимать, Тома вкрадчиво рассказала, что ее позвали работать в соседнюю таверну. Хитрость подействовала.
Так же Гласа наседала на Тамару, заставляя учить лиричные песни, баллады об одиноких моряках и путешественниках. Намекала, что обязательно следует выучить немного вольные песенки, но Томка отказалась наотрез.
Мятеж и бегство из Цитадели она затеяла, чтобы доказать Долону: красивая женщина может быть и верной, и надежной, а не чтобы скатиться до уровня пошлой певички.
- Пусть посетители сами горлопанят пошлые пьяные песенки, я не буду!
- Ой, поработаешь, еще и не такие петь начнешь, если захочешь заработать.
- Не буду!
- Посмотрим!
- Лучше научите веселым, а то одни тоска и печаль.
- Вот, дело говоришь! Когда соседка зайдет, у нее и спроси. Ох, много Саада песен знает. Считай, всю жизнь пела. Всем хороша, только стара, как высушенный плод...
Саадой оказалась полуслепая старуха с клюкой, говорившая дрожащим, срывающимся голосом, но память имела отличную и слабоумием точно не страдала. Прежде чем поделиться с Тамарой несколькими песнями, заставила спеть.
«Раздумывает, поделиться сокровищем или в могилу унести», - съязвила про себя Тома на старухину просьбу, но спела.
- Я никогда таких напевов не слышала! И языка тоже, - удивилась гостья. - Хотя молодой много в каких краях довелось побывать.
- Это семейные напевы, - чуть схитрила Тома.
- А откуда семья?
- Не знаю. Мыс братом жили одни, а потом и он пропал. Так и не удалось узнать, - извернулась Тамара.
- И о чем песни?
- О том же, о чем поют другие народы: о несчастной любви, о женской хитрости, в мужском вероломстве и предательстве. Где бы ни жили люди, мы одинаковы, и тревожат и радуют нас те же вещи и события.
- Умеешь улавливать мотив?
- Да.
- А память хорошая?
- Не знаю. Но слова можно записать, потом выучить.
- А напев?
- И его тоже, если постараться.
- Это как же? – оживилась хозяйка, и Тамаре пришлось коротко рассказать о нотной грамоте.
- Такие тонкости знают только те, кто живет пением и музыкой, - заметила Саада. – Не неплохо поешь, но нужно больше опыта. Где училась?
- Брат научил, - соврала Тома.
- Что ж, давай попробуем, но я суровая наставница. Не жди от меня напрасной похвалы, - предупредила старуха и затянула веселую песню:
- Богатого купца мне гадалка нагадала,
Но сколько оборотов счастья ожидать,
так и не сказала…
Годы пролетели, жених еще в пути.
Эй, сосед, хоть ты на меня посмотри.
Одной ногой в могиле, но верю во встречу я,
Ведь гадалка обещала, ты найдешь меня… - когда закончила последний куплет, добавила.
- Раззадоренным вином путникам песня придутся по душе.