— Не беспокойся, справлюсь, — выдохнул Фенн. — Но сперва я хочу взглянуть на ворота.
Фенн высунул голову из-за края загона. Он увидел улицу, глубокую, точно русло пересохшей реки, караульные будки по обе стороны ворот и дальше — дорогу, которая вела через холмы в пустыню, на свободу. Дюжина новчей-солдат охраняла ворота, их большие гладкошерстые лошади стояли, преграждая путь.
— Нам сквозь них не прорваться! — воскликнул Малех. — Безнадежно…
Глаза Фенна загорелись сатанинским огнем. Он сказал Арике:
— Дай мне твой кинжал. А теперь вы оба садитесь верхом и держите лошадь для меня.
Арика взглянула на него. Затем дала ему нож. Они с Малехом прокрались к ту часть загона, где привязаны были оседланные скакуны новчей. Фенн подскочил к воротам и бесшумно убрал засов. Затем прошел между косматыми лошадками в дальний конец. И вдруг провел острием кинжала по бедру ближайшей лошади, оставив длинную неглубокую царапину. Лошадь отпрыгнула, заржав от боли и страха. Фенн царапнул кинжалом другую. Она тоже заржала. И тут все косматое стадо беспокойно завертелось, испуганное криками и запахом крови. Внезапно закричал Фенн, завыл по-волчьи, пронзительно, будто оборотень, и бросился на табун, подняв окровавленный кинжал. И тогда-то лошади вырвались из загона. Дорога перед ними была только одна. Они понеслись по ней, гремя копытами и поднимая тучи пыли, — пятьдесят лошадей, скачущих в панике к воротам Пустыни.
Новчи бессильны были против этой яростной атаки. Она оказалась слишком внезапной. Новчам не хватило времени даже на то, чтобы убежать. Одичавший табун сокрушил их, разметал стражу и увлек жеребцов стражников вместе с собой.
И буквально по пятам взбесившегося табуна, словно они были его продолжением, вырвались из города Фенн, Малех и Арика. Фенн сражался с лошадью новчей с того момента, как оседлал ее, и только то, что и она была в панике, не давало ей возможности сбросить всадника.
— Мечи! — крикнул Фенн Малеху. — Взять мечи!
Впереди, в воротах, валялись искалеченные, поросшие шерстью тела новчей-солдат, смятых табуном. Оружие, которое лежало рядом, пригодилось бы, но Фенн не осмелился бы сейчас испытывать своего жеребца.
Малех услыхал его и с кошачьей ловкостью направил своего коня достаточно близко, чтобы подобрать два меча.
— Солдаты! — предупреждающе крикнула Арика.
С полдюжины новчей выехало за ними из загона. Фенн рассмеялся, поймав меч, который кинул ему Малех, и ударил свою непокорную лошадь рукояткой меча.
— У нас их скакуны — пусть догонят!
И они галопом понеслись по дороге. Передовая часть табуна уже скрылась из глаз, чтобы, выбившись из сил, остановиться у какой-нибудь деревушки. Дорога превратилась в тропу, вьющуюся среди холмов. Вокруг раскинулась унылая местность. Медное солнце пылало в медном небе, озаряя бесплодную рыжеватую землю.
— Отсюда далеко до Великой Тьмы… И Рам Син погонится за нами. Он на край света пойдет, чтобы отыскать Цитадель.
Глава 6. В ПОИСКАХ ВЧЕРА
Они оставили караванную тропу и поскакали напрямик через пустыню. Проводника у них не было. Разве что Малех вспоминал болтовню погонщиков, которую слышал на рынке.
— Где и как далеко обитают племена изгнанников, я понятия не имею, — сказал он Фенну. — Но это где-то в том направлении, против солнца. — Он указал на протянувшуюся по пескам собственную тень.
Фенн спросил:
— Откуда ты знаешь, что эти люди нам по могут?
— Все они в свое время пострадали от новчей. Любой человек так или иначе пострадал. А найти Цитадель… О да, они помогут.
Фенн взглянул на безжизненные пески и сказал:
— Поскорее бы их найти, этих изгнанников.
Они поехали дальше, держась так, чтобы тени их были впереди, и без устали погоняя лошадей. Фенн ехал молча, погруженный в собственные мысли. Сражение с лошадью закончилось для Фенна победой. И теперь, после такой пробы сил, он получил возможность узнать о себе больше. Он размышлял о вещах, о которых они говорили с Малехом и Арикой, о решении, которое принял так скоро и столь убежденно. Он не испытывал сомнений или колебаний. Все, что было у него в мыслях, лишь зрело и прояснялось. В городе он чувствовал себя выбитым из колеи, измученным пустотой в памяти, злым на весь свет, которого был не в силах осмыслить. Здесь, где свободу его не стесняли стены домов, он снова мог думать. Он еще не знал, кто он, откуда прибыл и как. У него было ощущение, что едва он попадет в Нью-Йорк, как все вспомнит. Но если даже и нет, он помнил другое: мир до темной звезды и новчей, гордость и отвагу людей, которые выстроили Цитадель, чтобы знание не погибло на Земле.
В ней заключено все прошлое человека, — говорили они, — и будет заключено его будущее. Цитадель будет стоять вечно, как вызов человека надвигающейся тьме.
Люди выстроили ее, и она должна принадлежать людям. Фенна охватил глубокий гнев на Рам Сина, который пытается украсть знание, ему не принадлежащее, — человеческое знание, чтобы использовать его против человечества. Ненависть Фенна, точно башня, вздымалась над всем остальным, ненависть к новчам. Даже — над его страстным желанием вспомнить себя.
Он смотрел, смотрел вперед, через пустыню, и думал: «Когда-то эта земля была зеленой, и люди жили на ней и были свободны. И да будет так вновь!» Он улыбнулся Арике и погнал свою лошадь чуть быстрее, желая сократить насколько можно расстояние между собой и своей целью.
Здесь не было храмового гонга, возвещавшего приход дня и ночи. Сердитое солнце неустанно пылало в небе. Свирепый ветер хлестал путников, и облака пыли, красной и ржавой, катились по земле. И отсутствовало время. Путников мучили голод и жажда, и снова и снова останавливали они лошадей, чтобы дать им отдых и поспать самим. Они успели переночевать дважды, когда Фенн, оглянувшись, увидел вдали тучу пыли, явно поднятую не ветром. Он сказал:
— Рам Син.
Малех кивнул:
— У них есть запасные лошади, пища и вода. Они гонят как бешеные. И к тому же новчи сильнее людей.
Фенн скорчил гримасу. Он повел своих спутников прихотливыми путями, путая след: то по голому камню, то по рыхлым пескам, где ветер скоро задувал отпечатки копыт. И на время отдаленное облако пыли пропало.
Но Малех сказал:
— Они знают, в какую сторону мы едем. Они будут гнаться за нами, и не видя следов. И помни, Рам Син — новч, да еще и жрец. Он может проникнуть в наш мозг достаточно глубоко, чтобы выяснить, куда мы направляемся.
Губы Фенна сжались. Он ничего не сказал, и они поскакали дальше, через бесплодные земли. Голод больно грыз их изнутри и почти довел до агонии, но клыки его были ничто по сравнению с клыками жажды. Великолепные кони начали спотыкаться. Арика ехала, вся поникнув, и постоянно молчала. Мужчины были не лучше. Во время редких передышек Фенн спешивался и копал везде, где замечал хоть какие-то признаки жизни, — в ложбине или пересохшем русле, поросшем чахлой травой. Иногда удавалось добыть несколько капель грязной воды, чтобы сохранять жизнь.
Они остановились на ночлег в третий раз. Фенн сидел, озирая пустыню покрасневшими глазами, размышляя о Цитадели и чувствуя железную решимость не умирать. Облако пыли вновь появилось на горизонте. Он выругался и вскочил, чтобы разбудить остальных. Они опять тронулись в путь. Ветер дул, не унимаясь, и вдруг конь Фенна поднял голову и фыркнул, рванувшись в сторону. Два других скакуна захрапели и тоже начали предпринимать усиленные попытки свернуть с дороги. Казалось, животных охватило что-то вроде безумия. Их тяжелый шаг перешел в какой-то странный неуклюжий галоп.
Грубый обломок скалы вздымался над пустыней. Местность понижалась у его подножия, образуя впадину с неровными краями. Фенн увидел темную речку, выбегавшую из расселины скалы, растекавшуюся и становящуюся обширным болотом прежде, чем жадная пустыня успевала выпить всю влагу. Фенн залюбовался, глядя на это ярко-зеленое пятнышко, казавшееся таким далеким, что, похоже, вообще вряд ли могло хоть когда-то приблизиться. Затем он увидел, что навстречу им скачут люди — жилистые, крепкие, загорелые, великолепно сидящие в седле. На их длинных копьях пылали красные отблески недоброго солнца. Их было с полдюжины. Они подлетели к трем беглецам, окружили и заставили остановиться, придержав на всем скаку их коней. Они оглядели Фенна, Арику и Малеха и, увидев Малеха, оскалились, точно волки, готовые броситься на добычу.