Михаил Веллер
ЦИТАТЫ
«А старший топорник говорит: „Чтоб им всем сгореть, иродам!“»
«Джефф, ты знаешь, кто мой любимый герой в Библии?
Царь Ирод!»
«Товарищ, — сказала старуха, — товарищ, от всех этих дел я хочу повеситься».
Однако! Я заржал. Ничего подбор цитаточек!
Записную книжку, черную, дешевую, я поднял из-под ног в толкотне аэропорта. Оглянулся, помахав ею, — хозяин не обнаружился. Регистрацию на мой рейс еще не объявляли; зная, как ощутима бывает потеря записной книжки, я раскрыл ее: возможно, в начале есть координаты владельца.
«Я б-бы уб-бил г-г-гада».
«Хотел я его пристрелить — так ведь ни одного патрона не осталось».
«Я дам вам парабеллум».
Удивительно агрессивные записи. Какой-то литературовед-мизантроп. Читатель-агрессор. Зачем ему, интересно, такая коллекция?
«Расстрелять, — спокойно проговорил пьяный офицер».
«К тому времени станет теплее, и воевать будет легче».
Нечто удивительное. Материалы к диссертации о милитаризме в литературе? Военная терминология в художественной прозе?.. Я перелистнул несколько страниц:
«У нас генералы плачут, как дети».
«Имею два места холодного груза».
Я перелистнул еще:
«Заткнись, Бобби Ли, — сказал Изгой. — Нет в жизни счастья».
«И цена всему этому — дерьмо».
«Лежи себе и сморкайся в платочек — вот и все удовольствие».
Эге! Неизвестный собиратель цитат, кажется, перешел на вопросы более общие. Отношение к более общим вопросам бытия тоже не сверкало оптимизмом.
Странички были нумерованы зеленой пастой. На страничке шестнадцатой освещался женский вопрос:
«Хорошая была женщина. — Хорошая, если стрелять в нее три раза в день».
«При взгляде на лицо Паулы почему-то казалось, что у нее кривые ноги».
«Жене: „Маня, Маня“, а его б воля — он эту Маню в мешок да в воду».
Облик агрессивного человеконенавистника обогатился конкретной чертой женоненавистничества. Боже, что ж это за забавный человек?
Но вот цитаты, посвященные, так сказать, гостеприимству:
«Я б таким гостям просто морды арбузом разбивал».
«Увидев эти яства, мэтр Кокнар закусил губу. Увидев эти яства, Портос понял, что остался без обеда».
«Не извольте беспокоиться, я его уже поблевал».
«Попейте, — говорят, — солдатики. — Так мы им в этот жбанчик помочились».
«У Карла всегда так уютно, — говорит один из гостей, пытаясь напоить пивом рояль».
Цитаты были приведены явно вольно. Некоторые даже слегка перевраны. Уж Чехова и Зощенко я помнил.
Но зачем они владельцу книжки? Эрудиция начетчика? Остроумие бездельника, отлакированное псевдообразованностью? Реплики на все случаи жизни? Блеск пустой головы? Конечно, цитирование с умным видом может заменить в общении и ум, и образованность…
И тут же наткнулся на раздел, близкий к моим размышлениям:
«И находились даже горячие умы, предрекавшие расцвет искусств под присмотром квартальных надзирателей».
«Проклинаю чернильницу и чернильницы мать!»
«Мосье Левитан, почему бы вам не нарисовать на этом лугу коровку?»
Объявили регистрацию на мой рейс. Оценив толпу с чемоданами, я взял свой портфельчик и пошел к справочному: пусть объявят о пропаже. У стеклянной будочки топталось человека четыре, и я, не отпускаемый любопытством, листал через пятое на десятое: