- Так она с детства болеет? - прикинулась я совсем ничего не понимающей и распахнула глаза пошире.
- Глупостями, - вздохнул папа. - И развалила себе жизнь. Кто ее просил теперь влюбляться?.. Когда все почти наладилось. Психолог ведь на то и психолог, что слушает твои проблемы за деньги. А она уже решила, что это ее друг. Бросила все и скрылась, как в ее духе. Нет, Ринка, влюбляться - само по себе не есть хорошо. Ты, надеюсь, - вдруг испугался папа по-серьезному, - хоть не влюбилась? Что за вопросы?
- Я про тетушку спросила! - возмутилась я. - А мне рано еще, я же знаю!..
Папа успокоился.
- А тетушке не рано ведь, - добавила я мстительно.
И папа нервно рассмеялся.
Грустно влюбиться в психолога, наверное. Хотя, он ведь тоже может быть как сказочная Цветочница. Других лечить, а у самого могут быть печали, которых никто не видит.
- А далеко тетушка ездила к психологу? - спросила я между прочим.
- Да недалеко тут, на Михайловскую, - ляпнул папа не подумав.
Вот и отличненько. Как раз по дороге со школы. Вдалеке замаячили Облачные Холмы.
К сожалению, меренгами не пахло. И даже чаем. Только тонкий и чуть тоскливый ароматик кофе. Тетушка Иланг-Иланг стояла в окне на втором этаже и смотрела За-Линию-Неба.
- Пельмени пригодятся, - изрекла мама, грациозно качнув пакетом. Она такая практичная.
Тетушка не обрадовалась нам. Мама с папой пошли вперед, приказав нам ждать в саду. Вишни и яблони робко расцветали, и их запах заставлял верить в самые лучшие в мире вещи. А тетушка Иланг-Иланг там наверху заперлась и страдала. Когда мир так прекрасен. В Облачных Холмах он самый прекрасный.
Мама угрюмо варила пельмени, а папа делал вид, что читает книгу. Потому что интернет тут не ловит. Как и должно быть - немножко сказочно. Генка искал муравейники. Он немного обиделся на тетушку. А я... собиралась выяснить, насколько же хороша любовь. И потихоньку прокралась к ее заветной двери и постучала.
- Тетушка, - прошептала я в скважину, а потом приложилась глазом. Запретная комната. Комната, в которой может быть все, от кабинета алхимика до портала в сказку. И сейчас... тетушка сидит в шали у окна. Такая... почему-то маленькая и несчастная. - Тетушка, - снова постучала я. - Это только Ринка. Я.. для вас плюшку привезла.
Я ее спрятала в последний раз, когда мама разрешила поэкспериментировать, и у меня получилось. Заморозила, чтобы показать тетушке Иланг-Иланг. Только что я разогрела ее в духовке. Мама собиралась еще печь медовый торт.
Тетушка в замочной скважине вздрогнула и посмотрела на дверь. Лицо у нее такое... бледное. Испуганное. С печатью страшной сказки. Все-таки, любовь - это страшно? Это не только хорошая магия?..
За поздним завтраком мама объявила, что, когда мы с Генкой вырастем и будем грустные, то ни в коем случаем так запираться от людей и отказываться от еды, как тетушка, нельзя. Я спросила, что надо делать, и мама ответила, что надо делать как можно больше дел, чтобы не было времени думать про глупые печали. Папа крякнул, но кивнул.
Глупо, как по мне. Стать грустным от дел и лечиться делами тоже. Тогда ведь станешь только еще больше грустным, нет?
- Тогда это как Прекрасный Дом, - сказал Генка, раскачиваясь на соседней яблоне. Голова его торчала из цветов, как соседский кот из сугроба, когда выскочил на улицу без разрешения. А нос был в пыльце. Смешной.
Мы не знали, чем заняться, и слонялись по саду, а потом полезли по деревьям, пока мама занята тортом и не видит.
А ведь правда. Говорила я, братишка у меня умный.
- И никакого Внутри, - тихо сказала я.
- Только тьма и хаос, - согласился Генка загробным голосом.
- Помнишь, что сделал Апельсин? - поняла я тут же, что делать. - Он стучал снова и снова, и согревал сердце дома.
- Смотри, - запрыгал на своей яблоне Генка. Мы сидели на уровне второго этажа. Тетушка Иланг-Иланг смотрела на нас сквозь тонкую занавеску тоскливыми глазами.
- Машем, - приказала я, растягивая улыбку, и мы начали активно и приветливо трясти руками в воздухе.
Тетушка слабо улыбнулась и отошла было от окна. Мы переглянулись.
- Думаешь, получилось? - спросил Генка.
- Надо продолжать, - закусила я губу. Этого точно мало, чтоб согреть сердце.
- А что, если постучать в стекло? - предложил Генка, примеряясь сползти к краю ветки.
Я посмотрела вниз. Далековато. Упасть будет больно. Но это... дело жизни и смерти. И шанс сломать ногу и не ходить в школу, в крайнем случае. Или шею?.. Бороться надо за то, за что ты готов умереть. Умереть за тетушку? Это самая благородная смерть, которую я знаю.