— Эй, Ларри! Ларри!… Два слова для радио…
— Я не дерусь сегодня, Дэн.
— Только два слова.
— Я пришел посмотреть на классный бой, вот и все, сегодня я хорошо проведу время, но как зритель.
— Что ты можешь сказать по поводу статей, которые появились в…
— Мне нравится это прозвище.
— Что ты имеешь в виду?
— Лоуэр. Мне нравится. Думаю, что возьму его себе.
— Мы напоминаем слушателям, что в еженедельнике появилась довольно жесткая статья про Ларри, автор которой…
— Ларри «Лоуэр» Горман. Звучит неплохо, разве нет? Думаю, что возьму его себе, в следующий раз будь так любезен, Дэн…
— Что, Ларри?
— Называй меня «Лоуэр» в своих репортажах. Мне будет приятно.
— Как скажешь, Ларри.
— Ларри Лоуэр.
— Хорошо, Ларри Лоуэр.
— Дэн, у тебя жирное пятно на куртке.
— Что?
— Пятно на куртке… вон там… что-то жирное.
ПУМЕРАНГ: Мондини закончил чтение и понял, что дела плохи. Насколько он мог видеть, дела были плохи. Бокс — особенный мир, кого там только не было, от тех, кто усердно молотил грушу, до тех, кто зарабатывал боксом на жизнь, стараясь не окончить ее на ринге. Были боксеры честные и нет, но это все же был настоящий мир, и этот мир приходился ему по душе. Бокс. Тот бокс, который он знал. Такой бокс приходился ему по душе. Но награды, борьба за Кубок мира, чемпионский титул — другое дело. Слишком много денег там крутилось, слишком много непонятных людей, слишком все на виду. И тяжелые удары, не такие, как везде. Лучше держаться от этого подальше — так считал он.
Он понял, что события ускоряют свой ход, когда в тренировочный зал вошел тип в темных очках, с искусственными зубами. Он был из бандитов борделя, из тех, кто готовит важные встречи. Мондини вспомнил, что он тоже боксер, что когда-то они едва не встретились на ринге, но бой почему-то не состоялся. Тип ему не понравился. Такие выдерживают два раунда, не больше, а потом задают вопрос: какого хрена я здесь, если в кино за углом крутят потрясный фильм? Обреченные проигрывать. Он потолстел с тех пор и слегка прихрамывал. По его словам, он пришел «поздороваться». Они поболтали о том о сем. Вдвоем. Ларри не было.
ДИЗЕЛЬ: Ларри тренировался и ни слова не говорил о мировом чемпионате. Мондини исходил слюнями, а Ларри держался молодцом. Он как бы замкнулся в скорлупе, и никто не мог ее пробить. Мондини видел такое у чемпионов: смесь бесспорной силы и непреодолимого одиночества. Что предохраняло их от поражений и от счастья тоже. Так они теряли свою жизнь, ни разу не проиграв. Однажды Ларри появился на тренировке с девушкой, небольшого роста худой брюнеткой. Ее звали Джоди. Свитерок в обтяжку, обуви не видно из-за множества шнурков. Мондини она показалась просто красавицей и где-то даже приятной. Она уселась в углу и следила за тем, как тренируется Ларри, не говоря ни слова. Еще до конца тренировки она встала и вышла. В другой раз Ларри боксировал с парнем моложе себя, отважным, но совсем еще желторотым, и в какой-то момент начал бить его, пожалуй, слишком сильно. Мондини не стал ждать, пока хронометр отсчитает три минуты. Прислонившись к канатам, он сказал: хватит. Но Ларри не остановился. Он бил с необычайной злостью. И довел дело до конца. Мондини не сказал ничего. Дал Ларри уйти с ринга. Он видел, как Дринк вытирал Ларри спину, как снимал с него перчатки: с почтением. Он видел, как Ларри прошел мимо зеркала, прежде чем направиться в раздевалку, и задержался перед ним на мгновение. Тогда, бог знает почему, он вспомнил молчаливую девушку и кучу других вещей в придачу. Он выругался вполголоса и понял: время настало. Он подождал, пока Ларри не вышел в своем кашемировом плаще, невозможно элегантный. Остановил часы. Потом сказал:
— Ларри, я отвезу тебя домой, о'кей?
ПУМЕРАНГ: Они проехали через весь город, не издав ни звука. Мондини гнал свой старый седан на предельной скорости. На остановках у светофоров машина напоминала скороварку, где вот уже третий час готовится суп. Наконец Мондини затормозил и приглушил двигатель. Богатый район. Свет из окон первого этажа падает на английские газоны.
— Ты доверяешь мне, Ларри?