Ключевой вопрос: кому и какие возможности предоставила конституция США, если в первом голосовании по избранию президента приняли участие всего два процента взрослого населения? Ответ: тем, кто возглавлял борьбу за независимость, в результате которой получил власть в государстве. Эту власть надо было каким-то образом еще и удержать. Конституция, поправки к ней, структура голосования, избирательный ценз и прочие «свободы» придуманы для обеспечения легитимности власти.
Поверхностный взгляд на жизнь тем и хорош, что не замечает истоков. Его достаточно, что бы жить как все. Когда всем хорошо. Но в эпоху перемен, чтобы понять истоки происходящего, необходимо видение и знание связи времен. Только целостный взгляд на жизнь дает человеку смысл и ответы на то, что делать и как жить.
Если дом вора или бандита большой и красивый, а изнутри – чистый и удобный, это еще не значит, что там живут хорошие люди!
Давайте разберемся, почему большинство людей встали под знамя красивых фраз. Почему свою естественную борьбу за выживание, за лучшее место под солнцем, за безопасность семьи и страны, борьбу против захватчиков и против природных аномалий люди обозначили мифом о свободе, равенстве и братстве? Почему люди из поколения в поколение увлекаются этим мифом, увеличивая свои страдания?
Во французской «Декларации прав человека и гражданина» читаем: «Свобода состоит в возможности делать всё, что не наносит вреда другому».
Равенство определяется следующим образом: «Все граждане равны перед ним (законом) и поэтому имеют равный доступ ко всем постам, публичным должностям и занятиям сообразно их способностям и без каких-либо иных различий, кроме тех, что обусловлены их добродетелями и способностями».
И братство: «Не делай другим того, что не хотел бы получить сам; делай по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел бы по отношению к себе».
При первом прочтении, практически у каждого возникает ощущение восприятия правды. Эти слова не вызывают противодействия здравого смысла и разума. Более того, если сегодня эти слова воспринимаются как норма, как само собой разумеющее утверждение, то двести лет назад эти утверждения вызывали у одних возмущение, а у других восхищение и руководство к действию. Почему?
Почему через двести лет эти социальные нормы распространилась по всему миру? Почему количество приверженцев свободы, равенства и братства растет в геометрической прогрессии, а противников этих мифов уменьшается в арифметической прогрессии? И что в этих фразах при внимательном их рассмотрении вызывает сначала удивление, а потом – недоумение?
Верующий человек сразу обратит внимание на то, что практически все определения имеют христианский оттенок. Однако, христианский смысл в них смещен. Куда? В сторону противоположную вере в Бога.
Подавляющее количество людей в Европе и Америке были христианами, и поэтому христианская риторика революционеров была не только уместна, но и необходима для распространения своих идей. Ложь этих фраз проявляется сразу, когда во время революции народ, нисколько не беспокоясь о формулировках и смыслах, вешает и распинает служителей церкви и при этом устраивает карнавалы, олицетворяющие идиотизм и мракобесие христианской веры. Современное карнавальное торжество атеистического прогресса, проявляется в виде публичного истерического веселья и танцев, которые очень скоро превращаются в сексуальные оргии или в национал-социалистические погромы.
То есть формулировки свободы, равенства и братства (да и все остальные понятия социалистов и демократов) по форме чуть ли не Божьи заповеди, а по сути исключающие Бога за рамки социального прогресса. Возьмите и прочитайте знаменитый когда-то «Кодекс строителя коммунизма» - он практически списан с христианских заповедей.
Вместо Бога революционеры установили закон. Равенство всех перед Богом превращается в равенство всех людей перед законом. Но прежде чем «уравнять» всех перед новыми законами, революционеры разрушают старые нормы и правила. «Мы свой, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем».
Революционная толпа вообще не признает никаких законов. Торжество революции проявляется в насилии, убийствах, грабежах, мести, воровстве и других пороках. Большинство актов насилия остаются, не только не наказуемы, но и поощряются лидерами революции.
Первым объектом насилия всякой революции являются религиозные деятели. Бог вычеркивается из бытия. А соблюдение новых законов – реальным рычагом влияния на поведение людей. Причем, метод, с помощью которого людей заставляют принять новые законы и нормы, называется террором. Красным, желтым, белым или черным – неважно. Важно, что с помощью насилия уничтожаются старые нормы и законы, а потом, с помощью того же насилия, людей заставляют исполнять новые законы.
Сначала революционеры (социалисты) отделяют церковь от государства. То есть превращают церковь в общественную организацию, уравненную в правах с общественными организациями по защите прав животных, рабочих, проституток и детей. После чего делаются многократные попытки заменить старую церковь новой идеологией.
Как получилось, что всего за два столетия католическая нетерпимость, обугленная кострами инквизиции, превратилась в «демократическую» толерантность, окантованную родителем номер один и номер два? Кто способен объяснить превращение желаний людей добиться свободы и справедливости в коммунистическую тиранию? Каким образом один из самый просвещенных и талантливых народов Европы – немцы – отстаивая национальные интересы, за несколько лет очутились к клоаке национал-социализма? Какая тайная сила на наших глазах превращает стремление народов к равенству и справедливости в диктатуру прав человека? И почему отстаивание прав человека, всякий раз превращается в цветные революции, то есть в произвол хаоса и насилия?
Знаменитая фраза: «Хотели как лучше, а получилось хуже, чем всегда», является слабым объяснением скрытых закономерностей, загоняющих людей в социальные тупики.
Но разве тупики создаются для того, чтобы отстаивать в них свои убеждения?
Сначала о братстве.
«Все люди братья:
живут так,
словно делят наследство».
Наблюдение старого юриста.
Наверное, проще всего разобраться с «братством». Этот термин отражает хорошие отношения людей по аналогии с отношениями в семье между братьями. Термин взят из монастырской жизни, где монахи и простые служители называли себя братьями и сестрами. Действительно, монашеское братство есть добрые и родственные по духу отношения, основанные на христианском принципе не делать другому ничего, чего бы человек не смог пожелал себе сам.
Что же получается, когда мы монастырские принципы переносим в обычное человеческое пространство жизни?
Разве есть хоть один пример того, чтобы человек когда-то, где-то вел себя так, как будто все люди братья? Даже в христианском монастыре «братья» по вере очень часто делают гадости друг другу, хотя и ограничены в плохих помыслах строгим монастырским уставом. Однако, в отличие от социалистических идей братства, христианское понимание включает в себя признание несовершенства человека (признание собственной греховности), а также способность человека избавляться от скверных помыслов и действий путем покаяния.
В социалистическом (то есть прогрессивном и революционном) понимании братства, причинение вреда другому человеку, карается законом. То есть к братским отношениям, по мнению революционеров, людей может принудить закон! А справедливость - есть просто исполнение закона. Даже если закон не совершенен (и не справедлив!).
Эти мысли хорошо иллюстрируют примеры из жизни Гулага, концентрационных лагерей и современных тюрем типа – Гуантанамо.
Борьба за справедливость, а, по сути, за равенство всех перед законом, также не имеет конца и края, как и познание мира. Принуждение к справедливости – есть характерная и сущностная характеристика социализма, капитализма, национализма и коммунизма, а сегодня и демократии.