Естественно, что текст этого кодекса до нас не дошел совсем, но античные авторы цитировали из него обширные пассажи, так что мы его знаем достаточно хорошо. Можно констатировать, что в нем содержалось большое количество правил различного характера. Некоторые из них свидетельствуют с полной очевидностью о религиозных истоках права, и сам по себе факт, что предписания для отправления обрядов фигурируют рядом с законами чисто гражданского значения, указывает на то, что действительно обе области еще не полностью разделились. Например, заметно изобилие правил, касающихся погребений: запрещалось хоронить или сжигать труп в самом городе, обтесывать скребком дерево для похоронного костра, женщинам запрещалось царапать щеки и выкрикивать жалобы, запрещалось класть на погребальное ложе приношения из золота, но можно было оставлять покойному золотые зубные коронки. Децемвиры предусмотрели использование заклинаний, при помощи которых колдун мог перенести урожай с одного поля на другое. Двенадцать таблиц, как можно заметить, сохраняют опыт очень древнего прошлого. Но если их сравнивать с законами, относящимися к царской эпохе — некоторые из них до нас дошли, — то можно видеть, что таблицы откликались на изменения, происходящие в жизни людей, в обществе и религии.
Большинство законов, приписанных Ромулу или Нуме, действительно носили религиозный характер. Они касаются случаев нарушения священных запретов и даже предусматривают случаи открытого божественного вмешательства в правосудие.
Таково, например, отношение к смерти человека, которого поразила молния: «Если человека поразила молния, то пусть не кладут труп на колени и пусть ему не делают положенных похорон»[163]. В царских законах приговор к смертной казни часто совпадал по смыслу с жертвоприношением, сопровождаемым леденящим кровь восклицанием sacer esto[164]. Правонарушитель не принадлежал больше человеческому сообществу, он принадлежит богам. Наказание не имело характера прямого нравственного урока, а исходило из законов религиозного поведения. Иначе как объяснить следующий закон (из законов Нумы): «Если кто-либо выкопает межу, то пусть и он и быки будут принесены в жертву богам»? Проступок сам по себе есть грязное пятно, которое представляет собой угрозу для целого города, так как компрометирует рах deorum, доброе соглашение с богами. Смерть виновника и уничтожение всего, что принимало участие в этом осквернении, является мерой безопасности, а не нравственным наказанием.
Сохранение этой концепции очевидно еще в Законах двенадцати таблиц. Вот закон: «Если патрон совершает обман по отношению к клиенту, пусть он станет sacer». Или закон, по которому приговаривался отцеубийца (то есть, без сомнения, убийца свободного человека). Преступление против религиозных установлений уже не является господствующим принципом уголовного права; он действует только в некоторых особо тяжелых случаях, для которых понятие нарушения религиозного запрета остается. Более часто встречается замена его идеей возмещения убытков за причиненный вред. Известно, что смягчение первоначального закона было характерно для развития греческого права (в частности, афинского) в конце VI века до н. э. Вполне возможно, что децемвиры были знакомы с этим обстоятельством, а практическое его применение было им известно из законов греческих колоний Южной Италии. Это нововведение имело значительные последствия. Благодаря ему в городе устанавливался сам принцип правосудия: suum cuique tribuere — воздавать каждому свое, по крайней мере отдавать свое, восстанавливать по возможности предшествующее состояние. Вероятно, что сама идея этого возмещения была близка Риму еще до греческого влияния; но возможно, что греческое влияние способствовало более ясному осознанию римлянами этого понятия и, следовательно, скорейшему становлению права. Иногда факт возмещения принимает форму возмездия, но только в том случае, если обе стороны не пришли к соглашению о возмещении, и почти исключительно в случае физического ущерба (для которого трудно зафиксировать расценки по возмещению). Обращение к акту возмездия всегда было исключительным средством; чтобы избежать его, закон определял точные цифры, например «возмещение убытков» стоимостью в триста сестерциев, в случае если кто-либо сломает кость свободного человека, и ста пятидесяти — если жертвой окажется раб.