После периода гражданских войн, когда Рим был очень близок к восстановлению монархии, чего очень хотел Цезарь, примирение состоялось вокруг Августа, который открыто стремился выйти из олигархической системы государства, которое потерпело поражение при Фарсале[183], и спасти все, что еще можно было использовать. Показательно, что реформы Августа не изменили понятий: традиционные учреждения сохранили свою форму и свое название. Как и прежде, сенат сохранил свою роль советника власти, администрация избиралась старыми методами, и должностные лица, завершив срок пребывания в своей должности, командовали армиями или управляли провинциями, как это и было заведено прежде. Внешне все оставалось по-прежнему, но роль всех правительственных органов все же неуловимо изменилась, а в целом роль государства возросла.
Для Августа проблема состояла в том, чтобы легализовать собственную власть и обеспечить ее продолжительность. Многие решения принимались им не без колебаний, тем не менее способы управления государством совершенствовались. Он мог присвоить себе консульство и сохранять его годами, именно это он и делал в определенные моменты. Он мог считаться также промагистратом, ответственным за определенные провинции, — таким образом он оказывался облеченным imperium, по крайней мере в принятых под свою власть провинциях. Реформа Августа состояла в следующем. С 27 года до н. э. были образованы сенаторские провинции, которыми управляли промагистраты, уполномоченные сенатом, и императорские провинции, в которых законным наместником являлся принцепс, где он был представлен заместителем (legati), выбранным им самим, — уже в эпоху республики командующие армии и наместники окружали себя легатами по своему выбору. Императорские провинции были провинциями, где размещалась армия, таким образом, принцепс становился командующим всеми римскими силами, по преимуществу императором. Принцепс мог, наконец, благодаря юридическим тонкостям согласиться с волей народных трибунов, то, что его ставило выше всех других должностных лиц и предоставляло ему право вето внутри города Рима, где не применялся (теоретически) проконсульский imperium. Императоры, следовавшие за Августом, с приходом к власти прикрываются властью трибунов (tribifnicia potestas), не становясь трибунами (магистратура сама продолжала существовать), но получая вследствие этого все привилегии. Возобновлявшиеся ежегодно 10 декабря, трибутные полномочия обязательно упоминались в списке титулов принцепса, и дата, указанная ниже, указывает год правления.
Защищенный подобным образом принцепс, использующий ресурсы республиканской конституции, держит в руках все рычаги власти. Август боролся с проявлениями монархии и этим хотел оправдать в глазах всех чрезвычайную аккумуляцию полномочий, которая не имела примера во времена республики, даже в конце ее. Восстановив понятие, уже привычное для римлян с II века до н. э., он стал вначале princeps senatus, лицом, которое обладало самой большой властью в государстве: реальные, законные полномочия властелина в соответствии с римской традицией осенялись нравственным и почти религиозным отношением. Этой властью, о которой говорило само имя Августа, которым был назван принцепс, он обязан был своему прошлому, своим заслугам перед родиной, а также (и возможно, в большей мере) своим победам, своей счастливой звезде. Первый гражданин (определение двоякое, которое закрепляет за ним одновременно и его выдающиеся достоинства, и его право считаться впередсмотрящим), принцепс олицетворяет весь римский народ так же, как воля народа имела преимущества при голосовании по центуриям в комициях. По этой причине Август обладал одним из выдающихся качеств, которые во времена республики признавали за государством, — maiestas (из которого произошло слово «величество»): maiestas — это подлинная доблесть, свойство духовного порядка, подтвержденное поступками, которые ставят populus Romanus выше и других народов, и всех людей. Во времена республики, существовал lex maiestate populi Romani (закон о величии римского народа), карающий смертью любую попытку нанести ущерб этому первенству или оскорбить его морально. Во времена империи закон о величестве, применявшийся по отношению к самой личности принцепса, становится грозным инструментом власти: от имени величества действуют бесчисленные доносчики, имеющие право повсюду находить — настоящих или мнимых — противников и провоцирующие судебные разбирательства и конфискацию имущества, из которого они получали долю в виде компенсации за службу, оказанную государству.