При изучении сложившейся синтаксической системы кажется, что конструкция греческого синтаксиса не оказала значительного влияния. То, что грамматики предшествующего века[224] рассматривали как заимствования из греческого, в действительности чаще всего относилось к тенденциям, характерным для самой латыни. Заимствования из греческого языка появляются в синтаксисе очень поздно, когда классический язык уже сложился. Однако словарный состав языка позаимствовал многие понятия из греческого языка. В Риме греки были повсеместно: торговцы, с VI века — путешественники, прибывшие из Южной Италии, рабы, которых ввозили в Лациум после завоевания греческих областей или эллинистических стран. В этой Италии, где смешалось столько племен, существовала некая итало-эллинская основа, которая оставила свой отпечаток в истории латинского языка. Именно в этой народной латыни появились географические названия, технические термины, слова, относящиеся к разным видам деятельности человека — мореплаванию, торговле, войне. Все эти элементы быстро внедрялись в существующий лексикон. Устаревшие слова в изобилии встречаются у Плавта, театр которого был обращен к публике из простонародья. Но после Пунических войн появляется проблема, которая находит решение только спустя столетие.
Прибытие в Рим философов после завоевания Македонии было подготовлено, как мы уже говорили, длительным периодом, на протяжении которого наблюдалась эллинизация римских элит. Без сомнения, некоторые семейные кланы, следующие сельским традициям, оказывали серьезное сопротивление вторжению греческой мысли, но сам пример Катона Цензора, пламенного противника греческого влияния, достаточно ясно показывает, что сопротивление было бесполезным. Катон знал греческий язык, говорил по-гречески и с удовольствием писал на нем. Показательно, что первое историческое произведение, посвященное Риму, было написано по-гречески римским сенатором в то же время, когда Плавт сочинял свои комедии. В этот момент языком культуры была не латынь, а греческий язык. Литература на латинском языке родится много позже римской поэзии. Философы, прибывшие с посольством в 155 году до н. э.[225], не испытывали затруднений в общении с публикой, с которой говорили по-гречески, и могло показаться, что латинская литература была обречена лишь на поэтические сочинения, оставив грекам поле абстрактной мысли. Несмотря на этот неблагоприятный фактор, несколько поколений римских писателей сумели создать латинскую прозу, которая была способна соперничать с прозой греческих философов и историков. Опираясь на сформировавшийся язык юриспруденции, политики и власти, римские авторы уверенно излагали на родном языке исторические легенды, для чего было вполне достаточно и традиционного словаря. Для этого они могли воспользоваться и примерами, приведенными в национальных эпопеях, составленных в конце III века до н. э. Невием и Эннием. Вполне возможно, что и книга «Происхождение» («Origines»), написанная самим Катоном по-латыни, многим была обязана «Пуническим войнам» первого из этих писателей и «Анналам» второго. В то же время потребности политической жизни вынуждали государственных мужей очень часто держать речь в присутствии публики. Это происходило и во время крайне запутанных дебатов, которые развертывались в сенате, перед толпой, собиравшейся у Ростр, и в суде. К сожалению, до нашего времени сохранились лишь небольшие отрывки латинской прозы II века до н. э. Единственное сочинение Катона, сохранившееся полностью, — трактат «О сельском хозяйстве», который носит чисто технический характер и не позволяет судить ни о красноречии, ни об изяществе повествования, пронизанного передовыми идеями. Тем не менее по этому сочинению и по фрагментам речей Катона можно догадаться, что латинская проза уже достигла удивительной зрелости. Без сомнения, она еще свидетельствует о жесткой структуре самого языка: краткие четкие фразы, словно формула закона; последовательная синтаксическая конструкция, монотонность которой не лишает предложение силы и выразительности. Ритмическая последовательность carmen соответствует требованиям ораторского искусства: убеждать, предоставляя слушателям аргументы для размышлений, затем краткий вывод, производящий впечатление на слушателей. Красноречие должно было держаться на двух свойствах цицероновской фразы — gravitas (серьезность) и количество. Жесткость схемы напоминала аскетичные образцы архаического греческого монументального искусства и содействовала созданию образа властности: со времени Катона латынь поистине становится языком, достойным завоевателей мира.