Один факт хорошо иллюстрирует смысл этого крестьянского происхождения плебса. Существенно, что первая политическая организация плебса образуется вокруг храма богини Цереры, древнего латинского божества, которое отвечало за урожай зерновых. Этот храм, возведенный по соседству с Авентином, у выхода из долины Большого цирка (вероятно, там, где стоит современная церковь Санта-Мария ин Космедиа), заменил святилище, установленное в этом месте латинскими пришельцами, крестьянами, переселенными туда после войны с Латинским союзом, которые остались верными своей первой покровительнице. Также не следует удивляться, если констатировать, что на протяжении всей истории Рима этот городской плебс вспоминал (более или менее сознательно) то время, когда он жил свободно в сельской местности, требовал от своих защитников, чтобы те добились для него земель, ставя на голосование аграрные законы.
Процесс, который изменил облик Лациума, достиг оставшейся части Италии, где точно так же осуществилась определенная концентрация собственности. Местная буржуазия завоеванных Римом народов очень часто взывала к защите от партии популяров и, вместо того чтобы страдать от нового режима, пользовалась им, чтобы закрепить свое положение. Именно это можно заметить, например, в Кампании. Рядом с наследственными владениями римляне селили в завоеванных странах своих колонистов, часто бывших солдат, между которыми разделяли самые лучшие участки.
Впрочем, создавалось два вида собственности: одна считалась ager publicus, то есть коллективная, неотъемлемая собственность Римского государства, другая переуступалась коренному населению либо путем продажи, либо путем аренды. Площади, которые до тех пор не обрабатывались, оставлялись тому, кто пожелал их обрабатывать, как это произошло раньше в Лациуме. Эти меры позволяли сохранить местное крестьянство, наряду с тем, которое образовывали римские колонисты и их потомки. Что касается ager publicus, они обычно были заняты, в силу обычного права, римскими представителями знати, а также крупными местными собственниками, которые создавали латифундии — обширные поместья, где рабы разводили скот.
К концу римского завоевания Италия оказалась в руках двух пользователей — крестьянства скромного положения, которое продолжало сохранять дедовские обычаи, и мощных владельцев, римских сенаторов или богатых местных горожан, которые считали землю своим главным источником доходов. Общение с эллинистическими странами действительно показало римлянам, что на Востоке, в Африке (в землях, занятых Карфагеном), существовали хозяйства с высокой доходностью. С другой стороны, рост городского населения требовал все более и более значительного снабжения, а это открывало для итальянского сельского хозяйства каналы сбыта, доселе неизвестные. Без сомнения, зерно импортировалось в большом количестве и по ценам, с которыми не могли конкурировать итальянские производители, из Сицилии и Африки, но курс вина и масла оставался очень прибыльным. Эти причины говорят о зарождении капиталистического сельского хозяйства, которое закрепилось в Италии, не вытесняя полностью более скромных форм хозяйствования мелких и средних собственников.