«За государственную измену полагалась самая страшная из известных – “приятная” смерть, поистине дьявольское изобретение… Приговор гласил: “Вернуть его… в Ньюгейт, оттуда влачить по земле через всё лондонское Сити в Тайнберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он ещё не умер, оскопить, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Зачем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском Мосту”» [28]. Существенно, что по настоянию Ньютона на виселице Чалонеру ещё и повесили на грудь медные матрицы, которыми он подделывал весьма популярные тогда лотерейные билеты [39].
Переселение в Тауэр, где со времен Эдуарда I и вплоть до начала XIX века располагался Монетный двор[41], позволило работать почти круглосуточно (тогда Ньютон спал не более 4 часов в день). Помимо обеспечения дисциплины, великий ученый дотошно вникал во все технологические и организационные тонкости производства. Совершенствование технологий, открытие пяти временных монетных дворов в других городах и даже строительство передвижных машин для чеканки денег, оперативно удовлетворявших потребность в них «на месте» в районах наиболее острого дефицита, позволило в кратчайшие сроки нарастить выпуск денег почти в десять раз. Интенсивность организованных Ньютоном работ была такова, что «лошади подыхали, не выдерживая бешеного ритма» [28].
Установленные им порядки оказались настолько эффективными, что английское государство в целом достигло установленного им уровня контроля и управляемости, по имеющимся оценкам, лишь в середине XIX века! В Монетном же дворе введенные им правила, несмотря на коренное изменение технологий, сохранялись, по крайней мере, частично, на протяжении почти четверти тысячелетия. Весьма знаменательным представляется тот факт, что, когда в 1936 году архивы, связанные с управлением Ньютоном Монетным двором (обнаруженные в 20-х годах XX века), попытались выставить на аукцион в Лондоне, они были немедленно полностью засекречены: оказалось, что содержащиеся в них сведения о правилах работы Монетного двора как минимум частично сохранили актуальность и потому могли помочь немецкой разведке.
Ньютон спас Англию менее чем за два года, ликвидировав катастрофический дефицит монет уже к концу 1697 года[42]. Однако в результате этого выдающегося достижения созданный им лучший в мире и намного опередивший своё время Монетный двор стал попросту не нужен: огромные (и крайне дорогостоящие) производственные мощности лишились загрузки. (Нельзя исключить, что пять посещений Петром I лондонского Монетного двора в 1698 году во время его Великого посольства в сопровождении шотландца Якова Брюса с английской точки зрения являлись попыткой заинтересовать его возможностью чеканкой на нём российских монет, то есть были, по сути дела, маркетинговой акцией. Тем не менее никаких данных о встрече Петра с Ньютоном, – кроме короткой записки Ньютону о намерении царя встретиться с ним, – нет ни в английских, ни в российских источниках. Это позволяет предположить, что либо они при своей очевидной для нас бесплодности остались величайшей тайной обеих сторон, либо Ньютон, тогда ещё формально не назначенный руководителем Монетного двора, всеми силами старался избежать контакта с Петром I, – вероятно, опасаясь интриг [54, 138a]).
Блистательным выходом из положения стала масштабная чеканка серебряных монет для международных торговых компаний прежде всего Ост-Индской, именно в то время остро нуждавшейся в их большом количестве (так как тогдашней Англии, как и Европе в целом, было попросту нечего предложить технологически развитым Китаю и Индии, кроме драгоценных металлов: промышленные изделия европейцев были для этих рынков слишком грубыми и примитивными[43]). Незначительные заказы такого рода Монетный двор выполнял и раньше, – однако Ньютон, чтобы спасти его и обеспечить постоянный приток заказов, добился установления цены серебра почти на 10 % ниже среднеевропейской.
Сугубо конъюнктурная поначалу (по-видимому) политика, вызванная стремлением просто поддержать загрузку мощностей и спасти кровью и потом налаженное производство (не говоря уже, разумеется, о головокружительных личных доходах, которые тем не менее, скорее всего, были лишь второстепенным стимулом), исключительно удачно вписала Англию в тогдашнее мировое разделение труда. Уже в 1699 году это было в полной мере осознано как самим великим ученым, так и его учеником – канцлером казначейства Монтегю – и стало основой финансовой стратегии Англии.
41
Тем не менее, по имеющимся данным, Ньютон всего лишь оплачивал (за 40 фунтов в год) полагающийся ему по должности дом на Монетном дворе, однако практически не жил в нем из-за оглушающего грохота и суеты расположенного в непосредственной близости производства. Уже в августе 1696 года он переехал в тихий дом «на Джермен-стрит недалеко от Сент-Джеймской церкви в Вестминстере, где прожил больше десяти лет» [28].
42
К 1700 году, за четыре года работы под руководством Ньютона было отчеканено монет более чем на 5,1 млн фунтов стерлингов – в полтора раза больше, чем за предшествующие 35 лет с начала машинной чеканки в 1662 году (3,3 млн фунтов). При этом из оборота было изъято, по оценкам, около 95 % фальшивой и бракованной серебряной наличности [165].
43
Ещё и в первой половине XVIII века серебро составляло подавляющую часть английского экспорта в Китай: в 1708 году – 96,5 %, в 1730 – 97,5 % и лишь в 1750 году «мастерской мира» удалось сократить его удельный вес до 86 %.
Однако и в самом конце XVIII века, когда выручка от ввозимого англичанами в Китай из Индии опиума (запрещенного там в 1775 году) уже равнялась стоимости легального английского экспорта, английские товары в силу их несовершенства просто не были интересны Китаю.
«В 1793 году лорд Джордж Маккартни привез китайскому императору для ознакомления образцы продукции, которую… планировали продавать Китаю: инкрустированные бриллиантовые наручные часы, артиллерийское орудие, английские копии китайского фарфора [© – М.Д.], планетарий немецкой работы, телескопы, теодолиты, помпы, королевские портреты. В составе делегации приехали металлург, часовщик, терапевт, механик, хирург, мастер по изготовлению математических инструментов и квинтет немецких музыкантов для ночных выступлений» [68]. Однако Маккартни не получил даже самой короткой и формальной аудиенции – ему всего лишь вручили письмо императора на имя Георга III со словами: