Сегодняшний (а на самом деле уже давно вчерашний, а для молодежи и позавчерашний) европейский гуманизм стал возможен исключительно потому, что вырос на самом чудовищном и массовом изуверстве – причём не только Средних веков, но и викторианской эпохи, и Великой депрессии, и Второй Мировой. Не стоит забывать, что при одной лишь только бомбежке американцами и англичанами Дрездена, призванной всего лишь впечатлить советское руководство, а также сократить получаемые им в ходе освобождения Германии от фашизма ресурсы, погибло больше людей, чем в Хиросиме и Нагасаки вместе взятых.
А криминалисты хорошо знают, что исключительная жестокость весьма часто бывает связана именно с гомосексуальностью и иными сексуальными извращениями.
Таким образом, представляется весьма вероятным, что агрессивная борьба за ущемление носителей традиционной сексуальной ориентации предоставлением исключительных прав (пресловутой «отрицательной дискриминацией») сексуальных меньшинств является не столько одним из локальных перегибов в обеспечении прав человека и не столько признаком дробления современных обществ, сколько внешним проявлением процесса формирования новой глобальной элиты – причём, скорее всего, не стихийного, а направляемого сознательно.
…А всерьез полагающим, что гомосексуализм бывает только врожденным и не поддается воспитанию и навязыванию, стоит хотя бы попытаться подумать о причинах его непропорционально широкого распространения в целом ряде весьма специфических и не связанных между собой социальных групп – от танцоров балета до заключенных и руководителей.
Если, конечно, они не убеждены (глубоко и искренне, как и положено верующим в те или иные политические максимы) в том, что указанные социальные группы исходно формируются именно по гомосексуальным наклонностям.
Интенсивное же насаждение разрушающей сексуальную идентичность и саму личность идеологии гомосексуализма, а затем и трансгендерности среди не управляющей элиты, а уже и среди управляемых вызвано для гарантирования их подчинения (в отношении трансгендеров – на физиологическом уровне, так как они, в том числе и для спасения от чудовищной боли, вынуждены постоянно принимать огромное количество крайне дорогостоящих лекарств, что обрекает их на бесконечный интенсивный активизм).
Как отметил директор СВР С. Нарышкин, «ускоренное размывание понятия половой принадлежности и ценностей семьи и брака» ведется для того, «чтобы сделать из людей разобщенных, страдающих невротическими расстройствами индивидов с постоянным измененным состоянием сознания» [68; с. 155], что обеспечивает их высокую управляемость достаточно примитивными и оттого дешевыми методами.
Впрочем, это касается и формальной элиты: её представители выполняют роль всего лишь менеджеров (пусть и высокого уровня) глобального управляющего класса и его лидеров – инвестиционных «фондов фондов», – а менеджеры прежде всего должны быть хорошо управляемы сами.
Поэтому массовое разрушение человеческой личности, осуществляемое для обеспечения эффективного подчинения управляемых, в отношении непосредственно управляющих осуществляется для достижения той же самой цели.
Непосредственной причиной деградации и исторического поражения Британской империи (совместно «съеденной» в результате Второй мировой войны США и Советским Союзом) стала, скорее всего, деградация управляющего слоя из-за замыкания в себе и отрыва от общества (в 1919 году министерство по делам колоний перестало принимать на работу иначе, кроме как по рекомендации преподавателей частных школ и элитных университетов), но прежде всего – из-за последовательного и всеобъемлющего пренебрежения системы образования содержательными знаниями[58].
По мере усложнения технологий это создало перманентный, всеобщий и неустранимый конфликт между специалистами и управленцами [41, 42], весьма сильно напоминающий наблюдавшийся в позднем Советском Союзе, а также сделало систему управления неспособной выполнять свою важнейшую с 30-х годов XX века функцию – эффективно направлять технологический прогресс.
58
Один из самых ярких в истории примеров пагубности для элиты отказа от содержательных знаний дала стремительная деградация российской армии после восстания декабристов.
Страшась образования как источника неблагонадежности и новых заговоров, Николай I практически прекратил обучение офицеров даже сугубо воинским дисциплинам, что наряду с коррупцией стало одной из фундаментальных причин катастрофического поражения Российской империи в Крымской войне, на основном театре военных действий которой её армии противостоял всего лишь англо-франко-турецкий экспедиционный корпус [87]. Правда, в Англии, хотя и в меньших масштабах, наблюдались схожие проблемы: средневековая практика продажи офицерских патентов была прекращена именно в результате осмысления итогов Крымской войны, в частности, откровенно неадекватного поведения многих офицеров, ведшего к бессмысленным потерям.