Предисловие. Субъект стратегического действия – ключ к истории человечества
Восхождение Англии в мировые лидеры (с последовательным беспощадным уничтожением всех конкурентов и помех – от Голландии, Испании и Франции до Китая и Индии), длительное удержание этого уникального положения и сохранение ею, несмотря на катастрофу разрушения её империи, своей исключительной, глобальной роли (бесспорным признаком чего служит даже пресловутый Brexit) – урок колоссального всемирно-исторического значения.
Эта страна (в отличие, например, от России, США или даже Китая и Индии) никогда не располагала исключительными природными и человеческими ресурсами. Уголь был весьма значим, но не более. Еще в начале XVIII века Англия не обладала ни колониальной мощью Испании, ни военной – Франции, ни экономической – Нидерландов; подорванная полувеком революций и войн, политически нестабильная и раздираемая религиозными конфликтами, она была просто и откровенно бедна и, более того, глубоко внутренне дезорганизована.
За счет чего же она менее чем за столетие обрела всесокрушающее могущество и не просто стала «владычицей морей», но и «мастерской мира» – пионером промышленной революции и локомотивом мирового технологического и социального развития?
Ключевым фактором сохраняющегося, вопреки шапкозакидательству и предрассудкам, и по сей день стратегического британского превосходства является умение управляющей Англией элиты ставить существующие (или новые, создаваемые ею по мере возникновения потребности) сетевые структуры – будь то банкирские дома, морские пираты, масоны или купеческие компании (см., например, книгу К. Фурсова «Держава-купец» об Ост-Индской компании и её весьма диалектических отношениях с Британской империей как государством [102]) – на службу своим интересам.
Управление разнородными сетевыми структурами осуществляется таким образом, что их ключевые элементы складываются в эффективный субъект стратегического действия [97] – внутриэлитную группу, объединенную хорошо осознаваемыми её членами долгосрочными интересами, обладающую эффективными инструментами устойчивого воспроизведения и поддержания своего влияния. Благодаря этому умению, в частности, королевская семья Англии до сих пор, несмотря на свою наглядную деградацию, остается одним из глобальных «центров силы».
О значении подобного рода сетевых структур для долгосрочного развития общества и государства можно судить по одной-единственной цитате: «Хищнический… характер английской знати XVI века ярко проявился в том, какую роль в подъеме Англии сыграли морские разбойники, действовавшие не просто с разрешения монархии, но по… её лицензии. Первоначальное накопление в Англии – это грабеж не только своего населения и церкви, не только национальный…, но и [в первую очередь – М.Д.] международный грабеж».
Дж. М. Кейнс посчитал, что награбленное Дрейком – 600 тыс. фунтов – позволило Елизавете, отказавшейся признать договор между Испанией и Португалией о разделе мира [36], не только погасить все (!!) внешние долги, но еще и вложить 42 тыс. в Левантскую Компанию (венецианцы), а из доходов этой Компании был составлен первоначальный капитал Ост-Индской Компании…
Если скромно принять ежегодную норму прибыли за 6,5 %, а уровень реинвестирования прибыли за 50 %, то 42 тыс. фунтов, инвестированные Елизаветой из награбленного Дрейком в 1580 году., к 1930 году дали бы иностранных инвестиций на сумму 4,2 млрд фунтов, что и соответствовало действительности [236]. Вот цена и последствия дрейковского грабежа для британского процветания. А фундамент этого процветания – банальный грабеж, «крышуемый» короной» [101].
Среди выдающихся исторических достижений Англии, до настоящего времени, несмотря на свою вроде бы детальную изученность, находящихся вне общественного сознания и наглядно иллюстрирующих преимущество управления через субъекты стратегического действия над традиционными «линейными», иерархическими методами, почетное место занимает Великая Французская революция.
Так, «английский банкир Вальтер открыл в Париже контору, где ссужал депутатов Делонея и Шабо отнюдь не безвозмездно (они помогли удрать из Парижа, когда Комитет общественного спасения наложил арест на все его капиталы). Австрийский банкир Проли платил Демулену и Дантону» [57].
«На… организацию “народного восстания” во Франции британцы выделили 24 млн фунтов стерлингов – эту цифру озвучил премьер-министр Уильям Питт. Лорд Мэнсфилд в Палате общин назвал «деньги, полученные на разжигание революции во Франции, хорошим вложением капитала».