– Летите сюда! Я здесь! – кричу я.
Эхо отражает мой голос, множит его, повторяет.
Ты боишься собственного голоса?
Дно покрыто ржавеющими железками, ящиками, катушками. Из растрескавшихся бочек вылилась и давно уже застыла смола. Шорох, шелест, шум. Между бочками лежит крачка со сломанным крылом. Она с трудом поднимает голову. Эта птица влетела сюда, влекомая тем же самым любопытством, которое привело сюда и меня... Она открывает клюв, хочет крикнуть. Но сил нет. Слышен только шепот.
– Летите сюда! Я здесь! – кричу я, глядя на светлое пятно вверху.
Неужели это далекий голос Кро?
– Лечу! Где ты? Я лечу! Где ты?
– Я здесь! – повторяю я.
Высоко на стене появляются тени галок. Они с ужасом смотрят в пропасть.
– Ты можешь лететь? – спрашивают они.
Я взмываю вверх, к свету. Умирающая крачка тщетно пытается вспорхнуть, оторваться от дна. Через мгновение она остается для меня лишь маленьким неясным пятном внизу.
Каждый взмах крыльев снова отдается оглушительным грохотом. Ми и Кро ждут меня на краю. Ослепленный ярким светом дня, я падаю на раскаленную, пышущую жаром палубу.
– Зачем? Это же так опасно! – ругает меня Ми, слегка ударяя клювом в шею.
Мы опускаемся на песок подальше от корабля.
Солнце перемещается на запад. Ми и Кро осматриваются по сторонам, проверяют, с нами ли те молодые птицы, которые впервые прилетели к морю.
Мы все собираемся на песчаной гряде неподалеку от стальных колоссов. В синеве неба кружат ласточки, стрижи, жаворонки. Так хочется догнать их! Я складываю крылья, готовясь взлететь, но Кро останавливает меня:
– Подожди!
Я с завистью смотрю на быстрых, кружащих высоко в небе птиц, которых мне не удалось догнать и перегнать.
Стая серебристо-черных галок ждет призыва вожака.
Мы кричим и ждем, пока не соберутся все – даже те, кто улетел довольно далеко от нас.
На краю песчаной гряды, лежат высохшие скелеты – побелевшие, полуистлевшие, полузасыпанные песком.
Скелет бескрылого, похожий на те, что я вижу каждый день.
Скелет огромной рыбы, похожий на маленькие скелетики, которые мы часто находим на берегу реки.
Скелет лодки с деревянными, сбитыми гвоздями ребрами.
Я вижу много скелетов людей, рыб и лодок на этой залитой солнцем гряде, откуда мы вот-вот взлетим, чтобы совершить последний на сегодня вечерний перелет.
«Летим отсюда!» – крикну я, и все птицы рванутся вслед за мной.
Мне снились горящие птицы. Их перья, шипя, вспыхивали ярким пламенем, и лишь звенящий внутри этих огненных шаров крик говорил о том, что птица еще жива и тщетно пытается вырваться из окутавшей ее огненной оболочки.
Безмолвный крик во сне длится недолго. Он мгновенно затихает. И я уже не знаю, то ли это действительно было во сне, то ли я сам кричал от приснившегося мне кошмара? Я взмываю в небо, спасаясь бегством, но, пролетев совсем немного, сажусь то ли на ветку, то ли на стену и, вытянув клюв в сторону приснившегося мне пламени, громко кричу, чтобы предостеречь других.
Огонь я увидел, когда летел к морю.
Как всегда, я вылетел рано утром в поисках еды. Ми и Кро уже перестали подкармливать нас.
Обычно мы летали к морю плотной стаей, чтобы избежать молниеносного нападения хищных птиц. Когда они видели, что нас много, то сразу же трусливо удирали, напуганные оглушительным гамом. Но в этот раз я увидел не ястребов, а тучу дыма, которая преградила нам дорогу. Мы разрезали крыльями дым в поднимавшихся снизу потоках горячего воздуха. Внезапно появившийся на такой большой высоте запах гари, разъедающей легкие и горло, вызвал панику. Часть птиц резко взмыла вверх, часть рассеялась в разные стороны, но некоторые сбились с пути и стали, плавно снижаясь, падать вниз.
Я попал в полосу разреженного дыма. В клюве и в горле появился отвратительный жгучий привкус, в голове зашумело.
– Падаю! – закричал я, с трудом удерживая равновесие. Я поднял крылья вверх и падал прямо в беснующееся красное пламя.
Сбоку ударил порыв ветра, и только благодаря этому я не упал прямо в огонь. Я сел неподалеку – на дерево рядом с серым бетонным зданием. Вокруг раскаленных стен в отчаянии кружили голуби, чьи птенцы оказались прямо в огне. Голубки то подлетали прямо к огню, то отступали обратно, испуганные разлетающимися во все стороны снопами искр.
Горящие птицы. Достаточно одной искры, чтобы перья загорелись и птица вспыхнула, как сосновая ветка.
У этого голубя уже не было никаких шансов на спасение.
Перья мгновенно занялись сильным пламенем, а он метался внутри этого огненного шара, понимая, что умирает.
Треску языков взбиравшегося все выше огня вторил писк птенцов. Голубята бились едва оперившимися крыльями о стекла и карнизы, бегали, подпрыгивали, скатывались вниз по покатой крыше, сталкивались друг с другом, падали в пламя.
Вокруг разносился смрад паленых перьев и горелого мяса. Я понял, что огонь – мой смертельный враг, убийца, при виде которого я всегда и везде буду спасаться бегством.
С ветки, куда ветер бросал обжигающие искры, я перелетел на кирпичную башню, откуда было видно не только огонь, но и горизонт, который постепенно закрывала черная клубящаяся туча дыма. Рассыпавшиеся в стороны от жгучего запаха гари галки постепенно снова слетались в стаю, собирались вокруг меня, испуганно вскрикивая и поглядывая на горящее здание. Они ждали сигнала, чтобы улететь отсюда. Я был самым сильным, лучше других оперившимся, самым уверенным в своих силах. Рядом со мной они меньше боялись огня.
Я хотел видеть и знать.
Я не улетал, я ждал, изредка нервно покрикивая в сторону пожара – как будто это покрикивание могло придать мне храбрости.
Перепачканные сажей, обожженные голубята пищали от боли и страха, а их взрослые родственники кружили, опускались вниз и снова взмывали вверх, в дымное небо, пытались вернуться в отрезанные стеной огня гнезда и в отчаянии зависали в воздухе.
Внезапно из здания вырвался огромный язык пламени. Он зацепил летавших ближе к стенам птиц, мгновенно превратив их в кружащиеся огненные звезды. Раздался страшный грохот. Здание закачалось, накренилось и рухнуло, исчезнув в тучах искр и дыма.
Порыв горячего воздуха скользнул по нашим крыльям.
– Летим отсюда! – крикнул я.
Большинство галок и так уже были в воздухе. Под нами, внизу, остались дымящиеся руины.
Мы летели все быстрее, как будто опасаясь, что огонь может догнать нас и здесь, и успокоились лишь тогда, когда вдали показалась темно-синяя полоса моря.
Сзади, с моря, наполняя наши крылья и ускоряя полет, дул теплый ветер. Заходящее за холмы солнце освещало долины, котловины, ущелья, леса. Я знаю эти места – мне часто приходилось пролетать здесь, и все же изменение освещения заставляет каждый раз видеть все иначе. Я замечаю все новые детали, которых раньше не замечал вовсе.
Может, я все же успею вернуться в гнездо до того, как скроется последний луч солнца, до того, как наступят сумерки и совы вылетят на охоту?
Я лечу прямо на сверкающую точку – купол, возвышающийся над старым огромным городом бескрылых. Там меня ждут Ми, Кро и все дружественные нам птицы, стерегущие покой своих гнезд.
Серебристую белизну далекой еще цели вдруг заслонила чья-то тень.
Опасность?
Облака высоко, тумана нет... Грачи, синицы, воробьи обычно летают ниже, а на такую высоту залетают только во время перелетов. Аист? Белизна аистиных перьев с такого расстояния сверкала бы в лучах заходящего солнца ярким блеском.
Тень появилась снова, она ритмично пульсирует, летя прямо на меня. Я опускаюсь ниже и лишь теперь четко вижу одиноко парящего ястреба. Он голоден, охотится. Он заметил меня. Заметил на слишком опасном для меня расстоянии. Теперь дугой идет на сближение со мной -хочет напасть сбоку.
Я ныряю вниз, прорываюсь между кронами деревьев и зигзагами лечу на восток.