После завтрака мы направились на пляж — и искупаться в своё удовольствие, и проследить, как Хития будет преподавать Имильке с Гамилькаром заключительный урок плавания под водой. Я ведь упоминал уже, что для порядочной античной бабы плескаться в море с посторонними мужиками — нонсенс даже при всём этом греческом либерализме к наготе? Вот и надо, стало быть, искупаться самим, пока спартанка проводит сухопутную часть урока, потому как когда она дойдёт до плавательной практики — нас в воде быть уже не должно. Самой-то бывшей гетере эти условности по барабану, да и Лисимах же видит, что ничего предосудительного не происходит, но то на их взгляд, а тутошние зеваки — не поймут-с. И хрен бы с ними, да только нам ведь не нужно, чтобы тутошние кликуши о нас лишний раз судачили — чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше. Ну и Имилька, воспитанная в куда более строгих понятиях о приличии, уж точно не поняла бы. Наконец, официально мы с ганнибаловым семейством как бы не знакомы, и в этом смысле палиться нам тоже нет ни малейшего резона.
Окунулись, поплавали — красота, кто понимает! Греки-то в принципе купаются, но такого столпотворения, как на наших черноморских курортах в пляжный сезон, нет и в помине. Оно ведь понаехавшими с севера на тех курортах создаётся, а не местными, а тут — какие понаехавшие с севера? Это — античный мир, и по своей воле северяне сюда как-то не рвутся, а кто попадает — попадает в качестве раба, а не туриста, и купаться в море им особо некогда, если по хозяйской плети не соскучились. Так что есть народ, но плотность его — как на "диких" пляжах нашего современного мира. Увы, но и в античном мире тоже хорошего — понемногу. Судя по имитирующему гимнастическую разминку Лисимаху, как мы с ним и условились, нам пора закругляться…
— При полном погружении трубки вода заходит в эту штуку через вот эти дырки внизу, но воздух в ней сжимается и не пускает воду в её верхнюю часть, так что в саму эту трубку вода не попадёт, и не надо бояться захлёстывающей трубку волны, — Хития как раз объясняла удивлённо хлопающим глазами бабе и мелкому принцип действия защитного колпачка на верхнем конце дыхательной трубки, и мы едва не расхохотались — по-русски такая лекция звучала бы естественно, а с некоторых пор в одном достаточно удалённом месте на другом конце Средиземноморья — нормально звучит и по-турдетански, но ведь не по-древнегречески же, да ещё и с хорошо поставленным коринфским выговором, гы-гы! Сюрреализм, млять, для понимающих, и хвала богам, что по эту сторону моря означенных понимающих — всего трое!
— В то же время воздух в этой штуке будет сопротивляться и её погружению в воду, так что этот момент вы почувствуете, — продолжала спартанка инструктаж, — Для вас это будет знак, что погружаться глубже не нужно и даже опасно — вода с глубиной давит сильнее, и вы можете не суметь даже сделать вдох…
Уже глубже полутора метров это тяжело и не всякому под силу. Ну, ныряют-то и гораздо глубже, конечно, но не с трубкой же, а просто вдохнув перед нырком полные лёгкие воздуха — насколько хватает ныряльщику того воздуха, настолько он и ныряет, а для нормального дыхания через трубку там нужен уже компенсирующий давление воды водолазный костюм. Для нас это пока-что ещё запредельный хайтек — не в том смысле, что технически совсем никак, а в том, что некому и некогда у нас этим заморачиваться. То бишь технически-то можно, но не настолько пока-что нужно, чтобы отвлекаться на это от дел поважнее. Да и времени требует — хрен бы мы успели сваять что-то из этой оперы за то время, что было у нас на подготовку к этой командировке. А раз так, то мы даже и не помышляем о несбыточном, а довольствуемся посильным здесь и сейчас паллиативом.
Подковав обучаемых теоретически, спартанка приступила наконец к практике. Собственно, с трубкой Имилька и Гамилькар плавали уже не одно занятие, так что умели уже более-менее, но как плавали? С трубкой покороче и у самой поверхности — жопа во впадинах между волнами видна, грубо говоря. Глубже — только ныряли традиционно, то бишь без трубки. Теперь — на завершающем занятии — они это дело совместят, плавая на полутораметровой глубине и не боясь захлёстывающих верхний конец трубки волн, дабы не спалиться на липовом "утоплении" в ходе операции "Головастик", в детали которой они уже в общем-то посвящены, но даже не подозревают, что осуществится она уже сегодня — то-то отвиснут у них челюсти, когда Одноглазый объявит им об этом за обедом! Имилька точно забздит, ясный хрен, но она баба правильная, как нам припоминается по событиям двенадцатилетней давности, в которых "нас там не было", так что и перебздев, в ступор не впадёт, а уж ганнибалёныш, воспитанный отцом в ежовых рукавмцах — тем более. Пока же они, ни о чём таком не подозревая, просто практикуются "в условиях, приближенных к боевым". Ну, Хития считает, что в принципе к операции они готовы — настолько, насколько это вообще возможно за такой срок и втихаря.