— Значит, какие-то были?
— А я знаю? — сказал Гусев. — Иногда кольнет, иногда стрельнет. Я думал, это нормально и бывает у всех.
— К врачам вы с этими проблемами не обращались?
— Нет, — сказал Гусев. — Пока у меня не случился инфаркт, я и не думал, что это проблема.
— А когда у вас случился инфаркт, кстати?
— Лет тридцать назад, — сказал Гусев.
Хирург изумленно задрал бровь. Очевидно, документы Гусева он смотрел не очень внимательно.
— Вы слышали о крионике? — спросил Гусев. — Я — их первый пациент. Ну, то есть, первый, удачно размороженный, как они мне сказали.
— Так операцию по замене сердца вам делали к их клинике?
— Да. Они напортачили? Мне стоит подать в суд на их хирургов?
— У них хорошие хирурги. Насколько я знаю, лучшие. Но они и могут себе их позволить, с такими-то ценами.
— Тогда, быть может, вы перестанете ходить вокруг да около и расскажете мне, что вас так взволновало?
— Дело в том, что у вас есть еще один шрам, — сказал хирург. — На спине, в районе левой лопатки. Он прекрасно замаскирован, и вы сами, даже если бы у вас была привычка разглядывать свою спину, вряд ли бы его заметили. А если бы заметили, то не придали б ему большого значения. Еще пара лет, и его вообще не будет видно.
— И? — сказал Гусев.
— Я видел много таких шрамов, когда работал в полевом госпитале, — сказал хирург. — Это очень похоже на выходное отверстие от пули. Очень аккуратно зашитое, но все же…
— Э… — сказал Гусев. — А входное тогда где?
— Полагаю, оно замаскировано шрамом от операции, — сказал хирург.
— То есть, вы хотите сказать, что в меня стреляли?
— Ну да, — хирург помолчал. — В вас стреляли. А если выражаться более точно, то вас убили.
Глава шестая
Гусев всегда считал, что относится к тому типу людей, которых очень сложно чем-то удивить, но на этот раз он удивился. У него от удивления даже на мгновение дар речи пропал, что, прямо скажем, случалось нечасто.
Он не был так удивлен, даже когда очнулся в клинике и ему рассказали, что он умер, и был воскрешен, и теперь ему предстоит жить в будущем. Смерть, в общем-то, не была для Гусева чем-то из ряда вон выходящим. В смерти не было ничего поразительного, ведь смерть — это то, что в конце концов случается с каждым.
Но не насильственная же.
— Убили? — переспросил Гусев, все еще пытаясь уложить в голове эту информацию.
— Наверное, мне не следовало вам это говорить, — покачал головой хирург.
— Да нет, же, как раз таки следовало, — сказал Гусев. — Это… просто это как-то очень для меня неожиданно. Значит, убили?
— Очень похоже на то.
— А кто убил?
— Я — врач, а не экстрасенс, — хирург развел руками.
— А, да, — спохватился Гусев. — Извините, торможу.
— Да ничего, — сказал хирург. — Бывает.
— Вас как зовут?
— Борис.
— Очень приятно, — сказал Гусев. — А я — Антон.
— Хочешь спирта жахнуть, Антон? У меня есть.
— Я, пожалуй, воздержусь, — сказал Гусев. — Мне ж еще справку получать. Но за предложение спасибо.
— Как хочешь.
— Можешь рассказать мне еще какие-нибудь подробности? Ну, из того, что может увидеть врач, а не экстрасенс?
— Я даже не могу поручиться за свою версию со стопроцентной вероятностью, — сказал Борис. — В принципе, все мы люди и все мы можем ошибаться, а свой шрам на спине ты заработал при каких-то других обстоятельствах, которые не помнишь. Бывают в жизни и не такие совпадения.
— Это да, — сказал Гусев. — Но предположим, что ты прав. Что ты можешь сказать по поводу этой раны?
— Судя по тому, что я видел, был всего один выстрел из пистолета небольшого калибра, — сказал Борис. — Одна пуля в сердце. Либо очень хороший стрелок, либо стреляли с близкого расстояния. Поскольку времени прошло много, и входное отверстие скрыто более свежим шрамом, сказать что-то точнее я не могу.
— А после дополнительного обследования сможешь?
— Вряд ли. Только подтвердить сам факт… э… убийства.
— А почему я ничего не помню?
Борис развел руками.
— Человеческий мозг до сих пор является малоизученной областью, — сказал он. — Может быть, это последствия шока, может быть, последствия пребывания в крионической клинике. Я мог бы сказать вам, что память непременно вернется, но врать не хочу.
— Есть хоть какая-то вероятность, что я могу вспомнить обстоятельства своей смерти?
— Есть, — неохотно сказал Борис. — Но на вашем месте я бы не очень на это рассчитывал. А в клинике вам сказали, что вы умерли от инфаркта?