— То есть, любой желающий может их поубивать и ему ничего не будет?
— Ну да. И с тех пор политика стала куда менее грязным занятием, чем раньше. Наврал избирателям, пообещал несбыточное и золотые горы и все, привет тебе. Многие ушли до выборов, не стали рисковать, так что политические расколы тогда сильно поменялись. Список партий обновился чуть ли не на сто процентов, коммунисты только остались, потому что принципиальные слишком. И то им лидера нового искать пришлось.
— Красиво, — сказал Гусев.
— Как же ты умудрился этого раньше не узнать?
— Не ходил я на официальные сайты, — сказал Гусев. — В мое время нормальному человеку там нечего делать было.
— Ты меня все-таки поражаешь, — сказал Леша. — Сколько ты уже тут прожил? Полгода почти? И до сих пор базовых вещей не знаешь?
— Ну, так оно в глаза-то не бросается, — сказал Гусев. — Я в интернете читал, но там же человеческим языком никто ничего не объясняет.
Гусев обновил страничку форму охотников и выругался. Кто-то уже нарыл информацию по его бывшей даче, несколько групп выдвинулись для проверки.
— Пора валить, — сказал Леша, когда Гусев поделился с ним плохими новостями.
— У тебя с оружием как?
— «Беретта», к ней двадцать патронов.
— Негусто. Ружье возьмешь?
— Слишком приметно.
— Патронов к «берете» у меня нет, — сказал Леша. — Есть «глок», к нему боеприпасов полно. Махнемся или будешь с двух рук стрелять? По-македонски?
— Этот скилл у меня не прокачан, — сказал Гусев. — Махнемся.
— Пойду машину заводить.
— Я бы и сам, чего тебе на ночь глядя…
— Если они сюда припрутся, пешком ты далеко не уйдешь, — сказал Леша. — Да и потом, скучно мне, а тут хоть какой-то экшен.
— Ну-ну, — сказал Гусев.
— Подковы гну, — сказал Леша. — Как согну, так ты первый в очереди.
Едва черный внедорожник генерала Беркутова выехал за ворота поселка, как Гусев понял, что дело плохо. Поперек ведущей к асфальтированному шоссе лесной дороги стоял белоснежный, приметный в темноте седан, а рядом с ним дежурили пять человек с автоматами в руках.
— Передовой отряд, — сказал Леша. — Держат въезд, пока остальные не подъехали.
— Возвращайся.
— Нас уже заметили, — сказал Беркутов. — Развернусь, сразу поймут. Лезь назад и ложись на пол. Я разрулю.
Внедорожник медленно катил по грунтовке.
Гусев перебрался назад, лег на пол и достал пистолет. «Глок» лежал в руке не хуже «береты».
Леша притормозил у преграды и слегка приоткрыл водительское окно.
— В чем дело, парни? Дайте проехать.
— Проверки на дорогах, отец. Разблокируй двери, мы посмотрим, и ты дальше поедешь.
— С чего бы это, сынок? — поинтересовался Леша. — Ты из полиции? Ордер есть? Нет? Давай, до свидания.
— Полегче, отец. Покажи машину и езжай.
— Я, сынок, генерал-полковник МВД, — сообщил Беркутов, умолчав об отставке. — И я свободный человек в свободной стране, и ничего тебе показывать не обязан, усек?
— Отец, не иди на принцип, а? Ну кому от этого легче?
— А тебе, значит, надо, чтобы легче было? — зычным командирским голосом взревел генерал. — Ну ладно, сейчас тебе будет совсем легко!
И Леша исполнил классический кикдаун[11].
Джип взревел двигателем и буквально прыгнул с места вперед, ударив седан в багажник и снеся его с дороги. Гусев услышал взрывы отборной ругани, но стрелять в генерал-полковника МВД никто не решился. Доказательств, что у него в машине действительно кто-то прячется, у охотников не было. Может, просто деду вожжа под хвост попала, вот и решил пойти на таран.
— Можешь вылезать, — сказал Леша, когда машина вырвалась на асфальт.
— Офигенно ты разрулил, — сказал Гусев.
— Еще будет какое-то чмо мою машину шмонать, — сказал Леша.
— Думаешь, они ничего не заподозрили? — спросил Гусев.
— Заподозрили, конечно. Но наверняка они не знают, и не будут знать, пока охранную систему не хакнут и записи не посмотрят. Так что еще минут сорок у нас есть. Ну а пока они будут просто следить.
— За нами хвост?
— Ага, видать, как раз основная группа подъехала. Вовремя мы рванули.
— Леш, я, конечно, очень тебе благодарен, но зачем ты во все это лезешь? Оно тебе надо?
— Дедушка старый, ему все равно, — сказал Леша.
— Тебе и семидесяти нет.
— Так меня, вроде, еще и не хоронят. Слушай, Антон, тут дело даже не в тебе. Мне эта лотерея никогда не нравилась, но раньше повода вмешиваться просто не находилось.