- Чатлов, а не рублей. Нет. Не считал, но ниже, конечно, чем сто.
- Ну вот ты сам и ответил. Поэтому оставь чатлы для своих игр.
- Так я не понял, латы я могу на что-то поменять?
- Можешь. Пхо дай мне на пару месяцев.
- Леха, ты достал уже, правда.
- Муки тогда хочу. Я видел амбарчик. Намолол ты прилично. Делись давай.
- Вообще я муку на железо хотел у тебя поменять. Ручной труд все-таки. По сложности как металл.
Седой задумался, что-то прикидывая.
- Пойдет, - наконец ответил он, - Только без твоих заморочек с ценой. Просто - один к одному по весу. Я тебе в брусочках железяк притащу в следующий раз. Килограмм на пятьдесят.
- Хорошо. Тогда как притащишь - муку и отдам.
- Гном, ты не на выборах, не обманут. Я у себя взвешу. Чего затягивать то. И обратный караван сразу запущу. У тебя через дней десять после моего ухода все уже будет.
Я почувствовал себя неловко.
- Извини. Конечно я тебе доверяю. Чего у нас в итоге получается?
- Пхо, значит, не дашь?
Я не ответил, скрестив руки на груди.
- Да не злись ты. Ишь, засопел ежик. Значит с тебя: сто кило ячменя, пятьдесят муки, двух ослов, меди еще дай килограмма два. Звездочки на погоны наделаю. Мыла кусков пять. А я тебе в ответ пятьдесят кило железа, пару кило леденцов, исподнее с доспехами и по десять кило хрена и лука.
- А доспехи для Тыкто и Быка?
- А Пхо?
- Седой! Ты задрал!!
В ответ мне было лишь добродушное ржание.
- Как же я соскучился по твоей раздражительности, Гномяка. Тогда пока на этом остановимся. Для первого раза хватит.
Получив дружеский шлепок по спине, я отправился обратно, подгоняемый шутками Седого. Он действительно умел выводить меня из себя, достигнув в этом высочайшего мастерства. На следующий день, к великому удовольствию Тыкто, гости начали собираться обратно. Подготовив товары для обмена мы выдали воинам большие горшки с мукой, нагрузив двух ослов тюками с ячменем.
- Когда снова в гости? - Я уже две минуты тискал одетого в сталь Седого, прощаясь как на фронт, - может останешься?
- Ты эти сантименты брось. Месяца через два-три тебя навещу. У меня дел немеряно. Поход в сторону Ростова намечается. Повезет если - начну уголь каменный оттуда таскать. Потом, осенью, в планах на юг сходить, через Грузию в Турцию, может даже до Персии. Хочешь - присоединяйся. Фиников найдем. Павлина поймаем.
Я обернулся, и посмотрел на своих дикарей, стоящих нестройной стеной.
- Давай в следующий раз придешь - обсудим про финики. Не затягивай, только. Это была лучшая неделя в моей жизни.
Седой схватил меня за затылок и прижал голову к своему лбу.
- Не кисни, Гном. Изобрети лучше что-нибудь полезное. Будь здоров!
Махнув на прощание рукой в сторону плотной толпы туземцев, Дядя Леша отбыл сопровождаемый прямоугольным строем рыцарей и двумя навьюченными ослами. Через пятнадцать минут они окончательно скрылись из виду. Все стало как раньше.
И в то же время все стало совсем под другому.
***
Глава 8а
Что-то изменилось внутри. Обретение друга из из нашего времени сделало пребывание в этом мире совсем другим. Куда-то ушла щемящая безнадежность и тягостное уныние, зато появилась философская задумчивость и желание побыть одному. В Тыкто словно в лакмусе отразились все мои перемены. Появившийся Седого заняло огромную часть моей жизни и мыслей, вытолкнув оттуда всех остальных. И вождь это отлично чувствовал. По отношениям пробежал подвальный холодок. Дикари стали казаться мне пустыми и неинтересными. Я жил ожиданием возвращения Седого, смотря на остальное сонным безразличием.
В следующее воскресение я отказался от посещения бани под каким-то надуманным предлогом. Мысль, что я весело хлещу веником голого дикаря уже казалась мне нелепой. Доисторическая мизантропия пустила метастазы и бурно развивалась.
Через тринадцать дней пришел заказанный товар. Все было на месте, за исключением доспехов. - Логично, их же еще надо выковать, - объяснил я себе, и перенес леденцы и хрен к себе домой, а железо в кузницу. Доставленный металл меня обескуражил. Слитки не ковались, рассыпаясь при сильных ударах. Попытки нагрева также не принесли успеха - хрупкость не исчезала. В итоге я расплавил слиток в своей печи, получив новую непрочную болванку, в которой металл был сильно перемешан со шлаком. У меня в руках было обещанное железо, но что с ним делать - я не понимал. Промучившись неделю, я сложил слитки в кузнице и стал ждать возвращения Дяди.
Снова пропустив очередной банный день, я отправился спать с ноющим чувством вины. 'Зарежет тебя твой Тыкто', вспомнились почему-то слова Седого. Что ж. Если так дальше пойдет - то не исключено. Унылый Кава - мертвый Кава. Как же побороть эту нахлынувшую надменность? Проворочавшись в самокопаниях до утра, и разрыв в своей душе полчище тараканов, я недовольно уснул.