Честности ради отмечу, что не нашел нужным утомлять читателя детальным описанием целого дня охоты, ограничившись лишь удачной попыткой. До этого было пять или шесть погонь, в которых косули вырывались из окружения, поэтому мне пришлось набегаться так, что я не чувствовал ног. Вероятнее всего, подобная удача вообще могла сегодня не случиться, и радостный клич после поимки зверя был действительно искренним ликованием.
На ужин мне торжественно были предложены мозги зверя, но я предпочел зажарить ногу. Каковым же было мое удивление, когда несколько воинов поставили такие же, как у меня, рогатки и принялись готовить куски мяса на огне. Я помог новоиспеченным кулинарам не сжечь еду, и они благодарно закивали. Подобное обезьянничество польстило мне, несмотря на то, что большинство дикарей предпочло съесть добычу сырой.
После ужина пришла пора для моих чашечек. Мне казалось, что они отлично высохли и, взяв несколько штук, я положил их в угли. Еще часть засыпал горячей золой. Для того чтобы поднять температуру в костре, я минут десять махал сложенным пиджаком, нагнетая кислород. Одурев от жары и дыма, я сказал Тыкто:
— Помогать! — и выдал ему пиджак.
Стоило немалого труда объяснить бородатому балбесу, что от него требуется. Тыкто, наконец, увидел, что угли краснеют от каждого взмаха, после чего сразу крикнул что-то помощникам, и те притащили большую шкуру. Взявшись за углы и начав колыхать воздух, они создали такой ветер, что в Ялте затрясся самшит. Угли вспыхнули стоваттным светом и начали быстро прогорать. Жар стоял отменный.
На этот раз результат оказался приемлемым: из пяти чашек две не треснули. Когда они остыли, я постучал по краешку ногтем и услышал знакомый звенящий звук керамики. Неужели победа?! Набрав в пиалки воды, я окончательно убедился, что теперь все сделано правильно. Жидкость не протекала.
Оставалось попробовать обжечь те чашки, что ждали своей очереди, наполненные горячей золой. К моей бурной радости этот эксперимент закончился стопроцентным попаданием: пять из пяти вышли из огня без трещин. Бинго! В производственный процесс добавилась дополнительная горячая сушка, и мы торжественно вступили в эпоху гончарного мастерства.
Глава 6
Утром я посвятил два часа тому, чтобы сделать что-то похожее на кувшин (точнее, горшок литра на три), а затем обучить этому Тома. Так я назвал способного пацана, почему-то напомнившего мне Тома Сойера. После этого я попросил Тыкто «помогать» Тому сделать много таких кувшинов. К мальчику немедленно присоединились две женщины, а мы с вождем и командой снова отправились вниз, к берегу.
Этот поход к морю ничем не отличался от предыдущего. По дороге я опять дал задание по поиску и сбору зерна. Потом, у берега набрал моллюсков, но, самое главное, морская вода в оставленном углублении высохла, и в шкуре образовалось граммов пять соли. Я бережно собрал ее, оставив шкуру еще раз сохнуть. В следующий раз принесу горшки. Испаряться из них вода будет, конечно, дольше, но соли, по моим подсчетам, должно получаться не меньше десяти граммов на литр.
Вернувшись в лагерь, я обнаружил около двадцати горшков разной степени уродливости. Забраковав половину как совсем непотребные, я довел до удовлетворительного состояния оставшиеся, показав тем самым, что именно хочу получить. Прошедшие фейс-контроль изделия отправились в сушку. На следующий день они превратились в три крепких сосуда, которые сразу стали использоваться для хранения зерна. Остальные треснули, но меня это не беспокоило. На глиняном участке было три человека, включая Тома, которые начинали лепить все лучше и лучше. Немного обучения, и работнички приучились самостоятельно выставлять посуду на сушку, а затем и засыпать золой. Контроль за обжигом я все-таки оставлял за собой.