Мы решили, что в разведку отправятся Валериан, Тимофей Иванович, и один из молодых работников, Саша. Поедут они на легком тракторе — один за рулем, двое сзади в тележке для сена. Трактор может проехать там, где машина застрянет, да и топлива для него было намного больше. В тележку погрузили канистры с водой, газойлем, продукты. Клим Егорович зашел в курень и вынес оттуда патронташ и ружье, отдав все Тимофею. В тракторе была рация, но радиус действия ее был небольшой, так что связь с нашими разведчиками вскоре оборвалась.
Дожидаясь хороших вестей, мы пока налаживали быт нашей небольшой коммуны. Клим Егорович, отчего-то проникшись ко мне симпатией, предложил поселиться мне в своём доме, а семья Виктора расположилась у Тимофея Ивановича. Продуктов питания пока было в изобилии — Мария Афанасьевна и Евдокия готовили «кулеш» из ячменного или кукурузного зерна с бараниной. Овечье и коровье молоко, сыр, копченый творог «каймак» разнообразили наш рацион.
Наши ожидания длинной южнорусской зимы с сильнейшим ветром и слякотью не оправдались. С каждым днём погода становилась теплее, озимый ячмень весело тронулся в рост, и в итоге мы поняли, что приближается не зима, а весна, каким-то странным образом сменив собой осень.
Оказалось, что Сдвиг не мелочился, перемешав был не только ландшафт, но и временные границы. Из зимы и осени мы переместились в весну! Поняв, что происходит, мы занялись посадкой тех немногих овощных культур, которые можно было вырастить из наличных семян. В наличии оказались — чеснок, лук, укроп, горох, капуста, свекла, морковь, тыква, арбузы. Мария Афанасьевна занялась этим с большим энтузиазмом, привлекая к работе все наличные руки. Огороды она расчётливо разбила у запруды, чтобы поливать их прямо из озера. Ее знания о растениях были, казалось, безграничны.
— Надо распахать сейчас десятин 40–50, и все зерно пустить в посевы. Весь газойль тоже надо потратить на посев. А убрать урожай сможем и руками! — сказала она за завтраком, когда мы, как обычно, обсуждали грядущие дела.
— Но, как же потом пахать, если топливо кончится?
— Ну, как-как… Как в прежние времена — волов заведем!
— Это что такое, волы? — спросила ее Алина.
— Это, эээ… охолощенные бычки.
Так-так, перспективы-то у нас встать за плуг и работать в поле, как наши предки сотни лет назад.… Но, зато, чувствуется, что даже в таких условиях мы выживем. Как же мне все-таки повезло! Мог ведь оказаться под тем завалом в лесу, или вообще сгинуть, а тут попал к людям, что разбираются и в волах, и в урожаях. Только вот тоскливо — все мои близкие, и так немногочисленные, видимо, потеряны. Я. конечно, всегда был одинокий волк, но мне хотя бы было куда возвращаться, а теперь мой дом — только здесь.
— Очень важно собрать семена люпина и люцерны, посеем для овец — продолжала Мария Афанасьевна, — галеги еще побольше, очень хорошая трава! Сои посадить не сможем, мы соевый жмых покупали всегда, материала семенного нету, но люцерна и галега вполне все заменят!
Погода стояла довольно жаркая, весна окончательно вступила в свои права, и мы начали высадку ячменя и овощей. Давно я столько не копал! Спина просто разламывалась, хорошо хоть грудь перестала болеть, а то я уже думал, что получил при Сдвиге перелом ребра. Страх и растерянность, охватившие всех в первые дни после Сдвига постепенно забывались. Человек ко всему привыкает…
Никто из людей на наше поселение так и не вышел. Клим Егорович говорил, что раньше в небе было много инверсионных следов самолетов — здесь проходил оживленный маршрут. Сейчас, сколько мы не смотрели в сиреневое небо, не видели никаких следов летательных аппаратов. На всякий случай трактором в поле мы пропахали на кукурузной стерне слово «SАВ» большими буквами, — так здесь пишут вместо SOS*. Каждый вечер Клим Егорович, ненадолго включив генератор, слушал радиоэфир и сам посылал сообщения, чередуя волны. Но эфир молчал.
Днем хозяин занимался высадкой зерновых. На хуторе в запасе оставалось еще около тонны дизтоплива, не считая того, что было залито в технику, и отдано разведчикам. Буквально за день Клим Егорович вспахал и заборонил поле в пятнадцать гектар, потратив примерно половину топлива. Сеяли мы уже вручную, щедро разбрасывая зёрна по жирному чернозёму.
В силосах на ферме было около 30 тонн кукурузы и 10 — ячменя. Это фуражное зерно для овец и коров, но вполне пригодно и человеку. Вскоре оказалось, что кукурузу и большую часть овощей посадить невозможно. Это были гибриды — генномодифицированные виды растений, которые в обычных условиях не вызревали, а семена их всегда покупались у фирмы — селекционера. Только ячмень мог прорасти и потом дать всходы из полученных семян. И поскольку ячмень на складе был озимый, мы занялись его посадкой первым делом.