Да и в том момент (весна 1990-го) ПО к учебному классу на базе персоналок «Специалист» (на КР580) было катастрофически мало. По крайней мере у нас в школе. Её директор-математик, хоть и был давним фанатом этого дела и лично вёл информатику, мало что успел сделать практически после покупки учебного класса не того типа персоналок, который он хотел.
Разбитной и жутко современный учитель-историк, которого отправляли за покупкой, взял «не то, что изначально хотел директор», мотивируя сей факт аргументов «хотя бы что-то». По крайней мере, именно в таком виде эту историю оба излагали нам, старшеклассникам, на своих уроках! «Задне-передним» числом я могу только предполагать, что его, отправленного куда-то, одни то ли кооператоры, то ли представители какого-то завода, раскручивали лучше, чем другие?
А в целом… на мой поздний взгляд, в 80-х СССР, несмотря на большие усилия и ещё больший объём разговоров, протормозили с внедрением в массы дешёвых персоналок, а затем… было уже поздно. Хотя именно тут кооперативное движение таки оказалось реально полезным.
Времена… как там позже острили… да — АПОФИГЕЯ Перестройки. Все были жутко передовыми, современными и открытыми:-) И начинали рубить бабло. Пока относительно цивилизованно.
У меня, несмотря на заранее планируемые изменения в собственной судьбе, по прежнему немалый шанс встретить своих тех же учителей снова.
Забавно будет (ещё в большем объёме, чем в «первый раз») поболтать с историком о «перспективах Перестройки»…
…ЧТО? С?ка… я уже заранее смиряюсь с будущим пришествием меченого?
Или готовлю себя к тому, что ничего не смогу сделать?
Бл:! Тот кто заранее смирился, тот — заранее проиграл!
В помещении для занятий и игр нашей группы раздвигаются шторы, нас спрашивают о содержании диафильма и до уже готовящегося обеда нас отправляют рисовать цветными карандашами богатыря Илью Муромца…
Два часа спустя. После обеда, во время «тихого часа». Кабинет заведующей детским садом N82 районного центра Пушкарёвой Юлии Ивановны.
Лицо воспитательницы Нины Фёдоровны Тиуновой, без малого два с половиной десятка лет отправляющей в школьную жизнь воспитанников их детского сада было в недоумении. Она молча кладёт два листа на рабочий стол заведующей.
— Вяткин нарисовал. Сам. Первый раз за все годы такое вижу… — и пока заведующая берёт рисунки в руки, добавляет: — где он такого набрался — ума не приложу! И как нарисовано… аж оторопь берёт! Ничего подобного у него ранее и близко не было. Всегда любил и много рисовал. Карандашами, из дома как-то фломастерами нарисованное приносил, но проще как-то, а тут… такое. Как будто взрослый, и фантазия то какая… жуткая. Мы диафильм про Илью Муромца посмотрели и я задала по нему тему с рисованием…
Юлия Ивановна переводит взгляд с растерянной Нины Фёдоровны и внимательно разглядывает… нечто, которое вряд ли мог нарисовать ребёнок.
— Вы спрашивали у Вани — что это?
— Он говорит — «инопланетяне напали на землю русскую… вы сами сказали по диафильму», как я им задала. Я всех просила ребят, чтобы Илью Муромца нарисовали.
— Он точно сам рисовал?
— Да. В группе же всё было. Попросил специально пару обычных карандашей. У нас тема была рисование цветными карандашами былины, но раз он захотел простыми — разрешила.
— Вы не допускаете, что он не сам рисовал, а принёс?
— Никак не мог. Юлия Ивановна, вы второй то рисунок, посмотрите. Я, когда он первый сдал, не поверила, хотя сама начало его видела.
Заведующая достаёт второй лист из под первого и её глаза округляются.
— А это кто?
— Говорит — хорошая инопланетянка сражается с плохим, который убил Илью Муромца…
Оба листа лежат на столе заведующей. И они внимательно разглядывают сделанные всё же детской рукой, но с необычайным тщанием, с прорисовкой множества деталей, с соблюдением глубины привлекательные и одновременно отталкивающие рисунки.
На первом из них, на фоне рядов одинаковых, уходящих вдаль шеренг каких-то воинов в белых(?) латах и таких же, закрывающих лицо идентичных шлемах, второй и третий ряд которых набросан более схематично, чем первый видна кровавая сцена. Некто, в чёрных латах, с каким-то пультиком на груди, в развевающемся плаще, накинутом на плечи его тёмной брони… рассекает каким-то странным, не похожим на обычные стальные, мечом любимого богатыря всех советских детей!..
— Илья здесь тот же, что и в диафильме. Он очень хорошо передал.
— А этот… крестоносец что-ли какой-то? Почему у солдат сзади тогда… винтовки в руках?