С 1992 года работает в Институте по изучению проблем мира при Гамбургском университете (Германия).
В догорбачевских Политбюро и Секретариате ЦК КПСС трудились лауреаты Ленинской и Государственной премий, некоторые — дважды и трижды. Были в их составе Герои Советского Союза и Герои Социалистического Труда, награжденные орденами не только к круглым датам или ко дням рождения. Секретари ЦК КПСС Устинов и Патоличев имели только орденов Ленина — по одиннадцать, кандидат в члены Политбюро Машеров — семь. Кто скажет против этих людей плохое слово?
Или — против секретаря ЦК КПСС Бакланова? Звание Героя Социалистического Труда он получил за участие в создании знаменитого «Бурана», не уступающего американским «Шаттлам». Ленинскую премию — за модернизацию одного из комплексов, который до сих пор стоит на боевом дежурстве, орденов Трудового Красного Знамени и «Знак Почета»— за разработку новейшей ракетно-космической техники.
В горбачевских Политбюро и Секретариате ЦК уже не было места ни Героям, ни лауреатам.
Потому что получать награды до самозабвения любил лишь один человек — генсек. Он не брезговал ничем, даже лауреатством всевозможных общественных организаций, скоропалительно создаваемых тремя-четырьмя учредителями — физическими лицами — где-нибудь на скамейке в городском парке от нечего делать, для развлечения.
В горбачевские времена высмеивали любовь к наградам «дорогого Леонида Ильича». Да, на его маршальском мундире сверкало множество разных звезд и орденов. Но присмотритесь внимательно — это были высшие знаки отличия иностранных государств.
Трудно себе представить, чтобы Леонид Ильич согласился принять почетное звание «Гуманист столетия», учрежденное тремя боливийскими футбольными болельщиками в пивнушке iio дороге со стадиона, или премию ассоциации по обеспечению досуга в крохотном итальянском городишке. Да Леониду Ильичу вряд ли кто и осмелился бы предложить подобное— престиж возглавляемой им великой державы для Брежнева, при всех его слабостях, был превыше всего.
Чего не скажешь о последнем генсеке.
Много лет подряд одним из самых приближенных к Михаилу Сергеевичу людей был его помощник, а затем заведующий общим отделом ЦК КПСС и руководитель аппарата президента СССР Валерий Иванович Болдин.
В начале 1991 года Валерий Иванович пригласил меня для конфиденциальной беседы, в ходе которой предложил перейти из аппарата ЦК КПСС, где я работал, в аппарат президента СССР, во вновь создаваемую информационно-аналитическую группу.
— Это исключительно важное подразделение,— убеждал Валерий Иванович. — В его функции будет входить подготовка материалов непосредственно для Михаила Сергеевича. На основе ежесуточных сводок КГБ, Генштаба, МВД, шифротелеграмм совпосольств.
Предложение было неожиданное, и я попросил два дня на размышления. В условленное время пришел в кабинет руководителя президентской канцелярии с твердым отказом.
— Почему? — искренне удивился Болдин.
— Есть одно обстоятельство...
— Какое?
— Администрация президента СССР — единственное учреждение, где нет партийной организации...
— Это вам представляется подозрительным?
— Да.
— Что ж, вам виднее. — Взгляд Болдина стал равнодушно-холодным.
И вот встреча спустя несколько лет после того памятного разговора. Беседа с согласия Валерия Ивановича идет под диктофонную запись.
— Валерий Иванович, как вы считаете, была ли закономерность в том, что Михаил Сергеевич появился в Кремле? Или это случайность?
— Я думаю, что появление Горбачева в ЦК КПСС и избрание его Генеральным секретарем в значительной мере было не случайным. Дело в том, что в тот период, когда все это происходило, руководство партии и страны было престарелым. По существу единственным мало-мальски подвижным человеком являлся Горбачев.
Этим, собственно, и определилась дальнейшая его судьба, а также судьба страны и партии. Вскоре после прихода Горбачева в Политбюро умер Суслов, вслед за ним Брежнев. После Леонида Ильича партию возглавил Андропов — человек недостаточно здоровый. Несмотря на добрые идеи, которые у него были, осуществить их он не успел, поскольку последние месяцы своей жизни он провел в больнице. По существу с середины сентября 1982 года и до своей кончины в феврале 1984 года он не появлялся в ЦК КПСС. Естественно, что он мог влиять на дела партии и государства в очень незначительной степени.