Том неожиданно вспомнил, как умирала его мать. Это случилось, когда ему было двенадцать лет. Прежде тот год и следующий были как бы стерты из его головы. А тут все вдруг ярко вспомнилось. Как она ослабла и почти не могла ходить. И он рассказывал ей новости – что творится в мире. Однажды она сказала:
– Тебя стало двое. Один здесь, а другой там – в ванной.
Потом заговорила вдруг на неизвестном языке. Нельзя было разобрать ни слова.
И Том по-настоящему испугался.
Он водил ее в туалет. Подхватывал под мышки и помогал подняться с кровати. Придерживал за спину, чтобы она не упала. Медленно шли, шаг за шагом. Шаг. Остановка. Еще шаг. Остановка. Она переводила дыхание. Вот уже впереди коридор. Пять шагов. Дверь туалета.
Потом Том поднимал ее с сиденья унитаза. Вел в ванную. Сажал на край ванны. Намыливал губку и тер ей ягодицы, не глядя, отвернувшись в сторону. Стискивал зубы, стараясь не разреветься. Потом снова поднимал, чуть обнимая. Они стояли и отдыхали. Она держала его за плечи, уткнувшись лицом в его ключицу. Он обхватывал ее руками вокруг спины. Она была такая худая.
Впервые в жизни Том рассказывал об этом, и остальные пятнадцать молча слушали. Он был последним в очереди, и после его рассказа все засуетились, начали собираться и разошлись по домам.
VII
Когда Том вернулся с тренинга, Полли сказала:
– Теперь тебе надо научиться отстранению. Завтра пойдешь на медитацию.
И он опять покорно пошел. На этот раз Полли пошла вместе с ним. На медитации, судя по всему, присутствовало большинство жителей поселка. Бородатый европеец-учитель восседал на сцене и пел мантры. Они повторяли за ним. Они медитировали три часа до завтрака, потом три часа до обеда, потом три часа до ужина, потом отправлялись спать. Это продолжалось пять дней. И на пятый день Том увидел, как плывет по хрустальному коридору. Он был в легкой летней одежде, а на плече у него болтался Ремингтон старого образца. В конце коридора был хрустальный водопад, и Том покатился вниз. Он упал в озеро, оно разлетелось на сотни мельчайших хрусталиков, искрившихся на солнце. Вокруг порхали хрустальные птицы, и хрустальные деревья качали изумрудными листьями. Том выполз на берег и пошел по хрустальной пустыне. Навстречу ему появилась белая точка. Точка начала расти, и Том понял, что это снежный лев плавно скачет ему навстречу. Лев становился все больше, и когда он приблизился к Тому, тот ощутил сильную боль. Чем ближе он приближался к Тому, тем больнее ему становилось. Все его нервы напряглись и дрожали, звеня как струны. Боль была мучительной, от льва веяло жаром. Кожа Тома опалилась и начала трескаться. Лев подошел совсем близко, шерсть его вздыбилась. Он вдруг подпрыгнул и вошел в тело Тома. Вдали появились еще две фигуры. Они оказались огромными всадниками на лошадях. Первый был красным всадником на красной лошади, а второй – белым на белой. Они приблизились к Тому, красный показал на него пальцем белому и что-то сказал ему на ухо. Тот улыбнулся в ответ, и они поскакали дальше. Том побежал за ними, он несся легко, словно ветер, но они были еще быстрее и растворились вдали. Внезапно Том увидел перед собой оленя и начал преследовать его. Пустыня сменилась хрустальными горами, в одной из них была пещера, и олень заскочил в нее. Том вошел в пещеру. В дальней стене была дверь, и он открыл ее. За дверью оказалась необычная страна. Том положил ружье у порога и пошел за дверь. Он шел по земле, и земля была там мягкая как подушка. Воздух был не жарким и не холодным. Вокруг раскинулись сады, а меж них стояли прекрасные дворцы. На дороге встречались люди в тонкой одежде, все они были доброжелательны и дружелюбно улыбались Тому. Один из них угостил Тома едой. Эта еда была необычного вкуса. Как будто все вкусы смешались в одном – сладкий и соленый, острый и кислый, вкус тропических фруктов и среднерусских овощей, вкус белой рыбы и сочной говядины с соусом из фейхоа. Это был высший вкус в жизни Тома, и он прижал язык к верхнему небу, стараясь задержать, остановить этот вкус. Но этот вкус вызвал в памяти другой – то был вкус языка Полли. И тут он вспомнил, что должен вернуться. Прошло уже полдня, а его ждала Полли. Угостивший его человек сказал: