– Он тебя ждет, – сказала она и поцеловала Тома в щеку.
Том поднялся по ступенькам. Постучал в дверь. Ему открыл коренастый человек азиатской внешности. Жестом пригласил внутрь.
Стандартная комната. Голые стены из бруса, кровать, стол с монитором.
– Хотите чаю? – спросил человек.
Том кивнул.
– Не буду спрашивать какого. Выбора здесь нет.
Его рот чуть растянулся в подобии улыбки.
– Здешние условия подходят только для выращивания пуэра. Он отлично гниет в этой земле. Так что пуэр.
Том снова кивнул.
Лю пару раз слил воду, отжал пуэр рычажком на крышке пластикового чайника и разлил чай по чашечкам.
– Вы удивлены, что китаец участвует в сопротивлении? – спросил Лю.
– Да нет, почему?
– Не лукавьте, конечно, удивлены. Наших и, правда, довольно мало среди борцов. Все дело в том, что именно наш народ оказался наиболее восприимчивым к плодам западной цивилизации. Общество потребления поглотило нас с головой. Я вырос в диком краю, отрезанном от остального мира горами. К нам не летали самолеты, не ходили поезда и не прибывали туристические автобусы. Вокруг росли пихтовые леса. На горах сохранились древние храмы, которые не затронула культурная революция. В храмах жили дикие обезьяны. И вы знаете, в наших краях не водились деньги.
Лю посмотрел на Тома. Том внимательно слушал.
– Раз в неделю, по пятницам, в нашем поселке открывался рынок. На него с гор спускались жители отдаленных деревень. Они вели под уздцы мулов, нагруженных товарами. Все, что угодно, можно было обменять на рынке – овощи, фрукты, чай, молоко, мясо, ткани, ковры, веники, одежду ручной работы. За столиками сидели врачи – от народного целителя до стоматолога. С ними можно было расплатиться товарами. Платишь столько, на сколько договоришься. Так было в моем детстве.
– А потом? – спросил Том.
– А потом пришло общество потребления. Какой-то швейцарец нашел нашу долину. И предложил правительству, что его фонд выделит средства на реставрацию рыночной площади, старинного театра и храма на ней. Потекли деньги. Я помню, как приехал первый автобус с туристами. Весело гогоча, они вывалились на улицу с огромными фотоаппаратами на груди, в солнцезащитных очках и ковбойских шляпах. Поселок стал расширяться. Построили первые отели. Потом решили возвести пятизвездочный. Начали рубить лес. Потом я уехал.
– И никогда больше не возвращались?
– Вернулся один раз через пару лет навестить родителей. Вы знаете, у нас в Китае все делается быстро. Я приехал вечером на маршрутном такси. И сперва не понял, куда я попал. Посреди поселка возвышался двухэтажный Макдоналдс, сверкая неоновыми огнями. На следующий день я поднялся на гору.
Лю замолчал. Его губы сжались. Он отвернулся в сторону. Том смотрел на пустую стену. Он почему-то вспомнил, как в раннем детстве его родители сняли дачу под Москвой. Маленький участок, над которым все время пролетали самолеты. Купили ему трех кроликов – двух серых и одного рыжего. Два серых быстро сдохли, а рыжий вымахал здоровенным. Когда лето закончилось, и пришла пора уезжать, они оставили кролика хозяйке. Один раз Том приехал навестить кролика. Хозяйка выпустила его из клетки, и тот бегал по участку как собака. Он даже отзывался на кличку.
– Серый, серый! – кричала ему почему-то хозяйка, хотя он был рыжим. И кролик возвращался.
Лю встал из-за стола и продолжил:
– Вы знаете, даже храмов в горах не осталось. Их снесли и вместо них построили новые. Более шикарные, с огромными позолоченными статуями Будды. И установили плату за вход. Обезьяны ушли. Я посмотрел с горы на долину внизу. Она были испещрена отелями, как шахматными фигурками. И никаких пихт. Больше я не приезжал.
Он посмотрел Тому в лицо.
– Это мы убили Моретти. И остальных.
– Зачем?
– Зачем? Как вы думаете зачем? Вы еще не поняли?
– Не имею понятия.
Лю нервно зашагал по комнате, махая рукой перед лицом Тома.
– Зачем! Разве можно с этим мириться? Кто-то должен остановить их, разрушить этот новый порядок! Вы что, не видите, к чему они клонят? И к чему вы шли вместе с ними?
Вопрос был риторическим. Он не ждал ответа.
– Это общество одинаковых людей. Общество копий и дублей. Где все улыбаются, как под копирку. Общество без изъянов, которое состоит из людей без изъянов! Общество из стекла!
Лю почти кричал.