Сейчас, когда выходит эта книга, потомки тех, с кем общался Г. Ландтман, вступили в новый этап своей истории, обозначенный такими важными событиями, как освобождение от колониального гнета в образование независимого государства. Для свободного народа страны Папуа Новая Гвинея наступает и новый период в развитии культуры. Традиционный фольклор в многообразном богатстве его форм становится одним из источников, который будет питать новую культуру, литературу, искусство. По сообщениям печати, правительство нового государства и общественность страны проявляют живейший интерес к традиционному художественному наследию народа. В столице страны Порт Морсби созданы музей и хранилище произведений традиционного искусства. Сюда приглашают из разных районов страны умельцев, резчиков, гончаров, мастеров изготовления масок, скульпторов, певцов, рассказчиков. Искусство некогда замкнутое в рамки общинно-родового коллектива, выходит на широкие просторы современного мира. Нет сомнения, что вместе с совершенными образцами новогвинейской деревянной скульптуры, с изумительными по выразительности резными масками, предметами ритуального обихода, прекрасными произведениями музыкально-песенного фольклора достоянием современной культуры станут и лучшие образцы повествовательного фольклора.
В. Н. Путилов
От переводчика
Никакой, даже самый лучший перевод художественного текста не тождествен оригиналу в том смысле, в каком один экземпляр оригинала тождествен другому. Читатель, даже вполне подготовленный, часто склонен об этом забывать, но, как ни горько переводчику признать истину, она именно такова. Причины нетождественности перевода оригиналу можно условно разделить на две группы: собственно языковые, которые вполне очевидны, и менее очевидные, но, пожалуй, еще более важные внеязыковые (похожесть или непохожесть двух культур, наличие или отсутствие в обеих или в одной из них письменной литературы; наконец, если таковая имеется, ее объем и характер). Поэтому на самом деле целью художественного перевода всегда является создание текста, где информация, содержащаяся в оригинале, будет передана средствами другого языка таким образом, чтобы воздействие перевода на читателя (слушателя) максимально приблизилось (совсем сходным оно не станет никогда) к тому воздействию, которое оказывает (оказывал) на своего читателя (слушателя) оригинал. При этом следует помнить, что калькирование оригинала, попытка перевести его «дословно» и передать средствами своего языка грамматику и синтаксис оригинала (задача, кстати сказать, невыполнимая по причинам чисто лингвистического порядка) лишь уводит переводчика от цели, о которой шла речь, ибо текст в этом случае утрачивает важнейшее качество оригинала — его функциональную адекватность. Адекватность эта, как явствует из уже сказанного, никогда не будет полной. Если, например, говорить об этой книге сказок и мифов папуасов кивай, то ни один рассказ кивай, как его ни перевести, не будет воспринят русским читателем так, как его воспринимал (или воспримет теперь, через шестьдесят с лишним лет после того, как эти мифы были записаны) слушатель-киваи. Для русского читателя мир кивай во многом странен и непонятен — и однако, по мере того как знакомишься с их фольклором, становится все более разительным сродство и сходство его создателей с нами. То, что впечатление это правильное, подтверждается свидетельствами Г. Ландтмана, Миклухо-Маклая, Вирца, Невермана и других европейских и американских ученых, подолгу, иногда многие годы подряд, живших среди своих первобытных современников. И для того, чтобы со всеми оговорками и ограничениями, о которых уже шла речь, донести до русского читателя те непосредственность и живость, с которыми кивай рассказывают то, что они знают о мире и о своих собратьях; для того, чтобы он хотя бы частично мог разделить с ними их горести, радости и страсти; чтобы он получил возможность хотя бы предположить, что кивай прекрасные рассказчики и рассказы их, независимо от того, сознают это они сами или нет, подчас поражают своим художественным совершенством — для того, чтобы все это удалось, необходимо было попытаться передать их по возможности простым и естественным русским языком. По свидетельству собирателя, именно так, естественно и просто, так же, как они говорили друг с другом о повседневных делах, рассказывали кивай свои мифы. Отказ переводчика от попытки создать для этих текстов органичную «параллельную» стилистику привел бы не только к тому, что доступ в мир кивай оказался бы для читателя закрыт, — нет, тогда мир этот, и без того странный и далекий, стал бы в переводах еще более далеким и странным, чем он есть на самом деле.