Выбрать главу
Перевернулась; он в нее вошел;В дверях остановясь, перекрестилсяНа все четыре стороны, потом,Как должно, поклонился и, глазамиИзбушку всю окинувши, увидел,Что на полу ее лежала БабаЯга, уперши ноги в потолокИ в угол голову. Услышав стукВ дверях, она сказала: «Фу! фу! фу!Какое диво! Русского здесь духуДо этих пор не слыхано слыхом,Не видано видом, а нынче русскийДух уж в очах свершается. ЗачемПожаловал сюда, Иван-царевич?Неволею или волею? ДонынеЗдесь ни дубравный зверь не проходил,Ни птица легкая не пролетала,Ни богатырь лихой не проезжал;Тебя как бог сюда занес, ИванЦаревич?» – «Ах, безмозглая ты ведьма!Сказал Иван-царевич БабеЯге. – Сначала накорми, напойМеня ты, молодца, да постелиПостелю мне, да выспаться мне дай,Потом расспрашивай». И тотчас БабаЯга, поднявшись на ноги, ИванаЦаревича как следует обмылаИ выпарила в бане, накормилаИ напоила, да и тотчас спатьВ постелю уложила, так примолвив:«Спи, добрый витязь; утро мудренее,Чем вечер; здесь теперь спокойноТы отдохнешь; нужду ж свою расскажешьМне завтра; я, как знаю, помогу».Иван-царевич, богу помолясь,В постелю лег и скоро сном глубокимЗаснул и проспал до полудня. Вставши,Умывшися, одевшися, он БабеЯге подробно рассказал, зачемЗаехал к ней в дремучий лес; и БабаЯга ему ответствовала так:«Ах! добрый молодец Иван-царевич,Затеял ты нешуточное дело;Но не кручинься, все уладим с богом;Я научу, как смерть тебе Кощея
Бессмертного достать; изволь меняпослушать; на море на Окияне,На острове великом на БуянеЕсть старый дуб; под этим старым дубомЗарыт сундук, окованный железом;В том сундуке лежит пушистый заяц;В том зайце утка серая сидит;А в утке той яйцо; в яйце же смертьКощеева. Ты то яйцо возьмиИ с ним ступай к Кощею, а когдаВ его приедешь замок, то увидишь,Что змей двенадцатиголовый входВ тот замок стережет; ты с этим змеемНе думай драться, у тебя на тоДубинка есть; она его уймет.А ты, надевши шапку-невидимку,Иди прямой дорогою к КощеюБессмертному; в минуту он издохнет,Как скоро ты при нем яйцо раздавишь,Смотри лишь не забудь, когда назадПоедешь, взять и гусли-самогуды:Лишь их игрою только твой родительДемьян Данилович и все егоЗаснувшее с ним вместе государствоПробуждены быть могут. Ну, теперьПрости, Иван-царевич; бог с тобою;Твой добрый конь найдет дорогу сам;Когда ж свершишь опасный подвиг свой,То и меня, старуху, помяниНе лихом, а добром». Иван-царевич,Простившись с Бабою Ягою, селНа доброго коня, перекрестился,По молодецки свистнул, конь помчался,И скоро лес дремучий за ИваномЦаревичем пропал в дали, и скороМелькнуло впереди чертою синейНа крае неба море Окиян.Вот прискакал и к морю ОкиянуИван-царевич. Осмотрясь, он видит,Что у моря лежит рыбачий неводИ что в том неводе морская щукаТрепещется. И вдруг ему та щукаПо-человечьи говорит: «ИванЦаревич, вынь из невода меняИ в море брось; тебе я пригожуся».Иван-царевич тотчас просьбу щукиИсполнил, и она, хлестнув хвостомВ знак благодарности, исчезла в море.А на море глядит Иван-царевичВ недоумении; на самом крае,Где небо с ним как будто бы слилося,Он видит, длинной полосою островБуян чернеет; он и недалек;Но кто туда перевезет? Вдруг коньЗаговорил: «О чем, Иван-царевич,Задумался? О том ли, как добратьсяНам до Буяна острова? Да чтоЗа трудность? Я тебе корабль; сидиНа мне, да крепче за меня держись,Да не робей, и духом доплывем».И в гриву конскую Иван-царевичРукою впутался, крутые бедраКоня ногами крепко стиснул; коньРассвирепел и, расскакавшись, прянулС крутого берега в морскую бездну;На миг и он и всадник в глубинеПропали; вдруг раздвинулася с шумомМорская зыбь, и вынырнул могучийКонь из нее с отважным седоком;И начал конь копытами и грудьюБить по водам и волны пробивать,И вкруг него кипела, волновалась,И пенилась, и брызгами взлеталаМорская зыбь, и сильными прыжками,Под крепкие копыта загребаяКругом ревущую волну, как легкийНа парусах корабль с попутным ветром,Вперед стремился конь, и длинный следШипящею за ним бежал змеею;И скоро он до острова БуянаДоплыл и на берег его отлогийИз моря выбежал, покрытый пеной.Не стал Иван-царевич медлить; он,Коня пустив по шелковому лугуХодить, гулять и траву медовуюЩипать, пошел поспешным шагом к дубу,