Выбрать главу

Седрик молчал с играющей на губах рассеянной улыбкой, а Корнелия тихо умирала на полу, уже понимая, что ничего ей не поможет.

— Я передам в таком случае принцу, что его личная благодарность оказалась… не так важна для вас, лорд Бойд.

И он быстро развернулся и нажал на ручку двери, оставляя Корнелию снова наедине с Бойдом. Он впился глазами в девушку на полу, а потом неохотно отвернулся и махнул рукой:

— Постойте. Думаю, вам не стоит, лорд Седрик, тратить свое время. Пожалуй, я сообщу о своем возвращении лично.

За ними обоими хлопнула входная дверь. А Корнелия, завернувшись в простынь, отвернулась к стене.

Конечно, все знали, что происходит в этой комнате, очевидно также и то, зачем она нужна была Фобосу. Шлюха, которой можно пользоваться, когда угодно. Таковой она была для Фобоса, такой и стала для Седрика. Вся ее история была выдумана ей от начала и до конца. Не было никакой любви.

Корнелия судорожно всхлипнула, вспоминая равнодушное выражение лица Седрика. Должно быть, ужасно не логично в такой ситуации мечтать о какой-то эфемерной взаимности от человека, который прекрасно понимает, что сделал с ней Фобос. Это все была игра. Красивая сказка, в которую решил поиграть скучающий лорд.

И в то время, как она придумывала Седрику все новые и новые благородные черты, стражницы, Кондракар и Элион оставались беспомощны. Она их всех предала в очередной раз, думая только о себе. Какая же стражница из нее получилась?

Но она знала, что нужно делать. Резкими быстрыми движениями она освободилась от кокона из простыни и подлетела к растоптанному кристаллу.

Тупое стекло не смогло бы ранить смертельно, но если есть время и желание… А у Корнелии было очень много времени, и слишком большую его часть она потратила зря.

Прекратить это унижение можно было только так. И если не умрет Фобос, то это будет она. Только так девочки смогут найти себе новую хранительницу силы земли, и Корнелия была уверена, что из нее получится куда более надежная стражница и подруга. Тогда у них у всех появится шанс победить. Девушка развернулась к свету надеясь найти наиболее острую сторону осколка. В последний раз она сделает правильный выбор, сделает хоть что-то хорошее для их общего дела.

Она легонько провела по запястью и еле заметно поморщилась от боли. Царапина. Значит, нужно приложить чуть больше силы. Еще раз и все будет кончено, только порезать чуть сильнее.

Всего одно движение, а что будет дальше уже неважно.

Чьи-то сильные руки вовремя схватили ее за запястья, заставляя разжать ладонь со стеклом. Седрик появился неожиданно и как никогда вовремя.

— Ты не понимаешь! — выкрикнула она, чудом сдерживая истерически рвущиеся наружу слезы.

Он не отвечал, только его тяжелый взгляд блуждал по ее лицу. Она всхлипывала, с ненавистью вырываясь из его бережных рук. Сложно описать, что он почувствовал, когда с виноватым видом из-за угла на него вылетел страж и сказал, что лорд Бойд предпочел остаться в камере у златоволосой девы. А потом, как ему было сложно не выдать ничем себя, ведя вежливые разговоры с этим ублюдком, когда Корнелия, его нежная Корнелия, оставалась на полу, а на ее красивом лице багровел ушиб. Он судорожно прижал к себе ее дрожащее хрупкое тело, и она затихла, все еще пытаясь заглушить рвущиеся наружу рыдания. Он рядом, он ее не оставил.

— Корнелия… — он гладил ее по волосам, а по ее щекам текли непрошенные слезы. — Все хорошо, он тебя больше не тронет… Он вообще больше никого никогда не тронет… Корнелия, не плачь, пожалуйста…

Она не позволяла себе плакать в замке с того самого первого вечера, когда она стала пленницей Фобоса. Она не могла позволить себя сломать. Но Седрик… Родной, любимый Седрик снова был рядом, и от этого было только больнее.

Когда он отпустил ее руки, они безвольно упали.

— Ты обещал сделать все правильно, — не позволяя больше себе верить, с надрывом в голосе прошептала Корнелия. — Но по-прежнему держишь меня здесь. Ты говорил, что я нужна тебе, но нужна для чего? Чтобы такие же лорды, как и ты, приходили сюда… Чтобы ты сам…

Она задыхалась от обиды и испытанного унижения, от своих мыслей и растоптанных мечтаний. Седрик нежно погладил ее по нетронутой щеке, и она неосознанно поддалась вперед в ответ на его ласку.

— Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? — тихо и очень серьезно спросил вдруг Седрик. — Ты хочешь… свободы?

— Конечно, — выдохнула Корнелия, непонимающе моргая и все еще не позволяя себе надеяться.

— И тогда… — его голос слегка дрогнул, но он не отвел взгляд, будто стараясь запомнить каждую черточку ее лица, — тогда ты будешь счастлива?

Корнелия закусила губу и опустила глаза. Она будет счастлива, когда все закончится, когда Элион станет королевой, Фобос окажется мертв, а Кондракар отпустит их с выполненной миссией… И Седрик… Седрик должен ее любить так же сильно как и она. Только все вместе — не получается. И если выбирать между Седриком и долгом, то на душе становится мучительно больно, будто разрывая душу на две части. Как тут будешь счастлива?

Она молчала, все больше предаваясь грустным размышлениям, а Седрик, казалось, все понял по-своему. Он с усталым вздохом взял ее руку и вложил в нее тяжелый округлый предмет. Корнелия подняла шар поближе, и неверящими глазами посмотрела на Седрика. В ее руках было Сердце Кондракара.

— Пойдем, — он встал и протянул ей руку. Она покорно встала за ним, все еще не веря в то, что происходит.

****

Он налил до края воды с ароматной пеной. И оставляя перед ней Корнелию, бросил через плечо:

— Я принесу тебе какую-нибудь одежду.

— Не уходи.

Он замер в дверях, и впервые за все время Корнелия увидела на лице неуверенность.

— Пожалуйста, — тихо попросила она. — Останься.

— Зачем?

Корнелия поежилась от его холодного учтивого тона.

Нет, она не могла так ошибиться, приняв его вежливость за искреннюю доброту. Она растеряно опустила глаза и, сбросив грязную простыню, опустилась в ванную. Она любит его, и все ее существо кричало о своей любви. Что будет завтра? Может быть, Фобос убьет ее одним движением руки, а может быть, прикажет сделать это Седрику, но сегодня, сейчас, ей так хотелось просто любить и окружить своей любовью Седрика, что в глазах темнело и искрилось, а в животе завязывался тугой узел.

Но он все так же стоял в дверях и не делал никаких шагов ей навстречу.

Она доверяла и верила ему. Ей нужен был родной человек. А Седрик за последние недели стал кем-то родным для нее. Она молча кивнула на свободное место в ванной, запоздало краснея от своей смелости.

В его глазах, в которых минутой назад плескалось раскаленное железо, застыл лед. Он потянулся к верхней застежке своего камзола, доходящего до подбородка. Глаза его были жестокие и чужие. Губы были сжаты в ровную тонкую линию.

— Ты хочешь, чтобы я присоединился? — своим голосом он неожиданно напомнил Фобоса. Корнелия сжалась, притянув к себе колени. Просто показалось.

Он расстегивал пуговицы сверху вниз, медленно и отрывисто, выплескивая ярость и какое-то другое чувство, глухой болью отражающееся в его глазах.

Корнелия шумно выдохнула, когда он расстегнул все пуговицы. Торс Седрика был покрыт зеленой гладкой чешуей. Чешуя переходила на шею, где у подбородка была совсем прозрачной, но уже начинала зеленеть. Корнелия вдруг поняла, что крой у его камзола был особенный: высокий воротник, закрывающий всю шею и чуть выше, длинные рукава, доходящие до начала фаланг.

Он сбросил с себя камзол, оставаясь в брюках, предоставляя Корнелии возможность рассмотреть его со всех сторон. В зеркале Корнелия увидела отраженную спину Седрика, по хребту которого шли продольные чешуйчатые гребни, увеличивающиеся сверху вниз и намекающие на наличие у Седрика хвоста. Она, не удержавшись, прикрыла ладонями рот.

— Ты все еще хочешь? — со злым смешком выплюнул он и, встретившись глазами с Корнелией, удовлетворенно кивнул и, подхватив с пола камзол, вышел из ванной.