Седрик с трудом удержался от удивленного возгласа. Вот значит, как работало заклинание… Жизнь оборотня-змея не такая долгая, а хрустальное, качающее по сосудам ледяную кровь, рано или поздно разбивается, сколько не подпитывай его магией. А Корнелия забралась под кожу, согрела его холодную кровь, и внутри у погибающего змея забилось настоящее, живое сердце. Связь же с Фобосом оборвалась, как только Корнелия произнесла слова. Зверь внутри довольно заурчал и свернулся в клубочек. Корнелия действительно смогла полюбить его таким уродом. Седрику хотелось спросить у Фобоса о том, что случилось и что он пропустил. Только не хотелось пускаться в откровенные разговоры, и желание уйти немедленно перебивало все остальное, только вот Фобос загородил единственный выход из комнаты.
— Не все так просто забывается, принц, — он заглянул в глаза Фобоса, и не увидел там больше ничего.
Он стал не читаем, и Седрик не знал связано ли это с разрушением их связи или со странными изменениями в самом принце. Кажется, ему сильно досталось, будто все разрушения замка стали болезненным отражением того, что происходило на душе у принца.
— Надеюсь, ты сможешь забыть, что она моя маленькая шлюха.
Фобос злился на него, это было очевидно, и последнее слово здорово резануло слух, но Седрик ничего не ответил и двинулся к выходу. Фобос рассчитывал на ответную реакцию, ему необходима была встряска, что угодно, чтобы разрушить эту тишину вокруг него в пустом замке. Только вот у Седрика нет на него времени. Больше нет.
— Она всегда будет ей! Моей шлюхой, Седрик! — с каким-то звериным отчаянием выкрикнул ему вслед Фобос, хватаясь за дверной косяк до побеления ногтей.
Седрик замер и медленно развернулся.
Он не был змеем, но по-прежнему был выше и шире Фобоса в плечах. Несмотря на то, что Фобос был явно не в себе, объяснить кое-что ему не помешало бы. Седрик подошел вплотную к принцу и встряхнул за воротник мантии. Тот с жадностью уставился в лицо бывшего лорда, будто стараясь запомнить его лицо. Но Фобос не получит того, чего так сильно ждет.
— Ты сделал все, чтобы получить королевство. Ты хотел этого с самого начала, — Седрик резко отпустил его, и Фобос неожиданно покачнулся и медленно сполз по стене на пол. — У тебя был выбор, и ты сам все разрушил. Никто кроме тебя не виноват в том, что ты потерял Элион.
На секунду глаза Фобоса вспыхнули, и он прошипел:
— Что ты вообще можешь знать об этом?
Седрик мог бы ему многое сказать, но не стал. На это у него не было времени.
Около недели у него занял поиск открытых порталов. Без змеиного чутья было тяжело, но человеческая сущность тоже давала свои бонусы, его больше не боялись обычные люди. Найдя, наконец, с помощью местных крестьянских мальчишек светящееся окно на северных развалинах, он с незнакомым ему трепетом в груди разбежался и впрыгнул в портал.
****
Корнелия потом объяснит девочкам всё, что случилось, сейчас хватает сил только на то, чтобы блаженно улыбаться, чувствуя в своей руке тепло руки Седрика. Она сама до конца не понимает, как так случилось, что он вернулся, а он не спешит объяснять, отнекиваясь лишь фразами, что у них будет еще время обо всем поговорить. Корнелия не возражает и старается идти с ним по улице в обнимку, оставляя как можно больше точек для соприкосновения. Наплевать, что их консьерж неодобрительно фыркает, отгораживаясь от них газетой, или что Урия многозначительно приподнимает брови, когда видит их вместе на углу улицы Сомерсета Моэма. У Корнелии очень много планов и еще больше она придумает, если Седрик будет продолжать на нее смотреть так.
Мама, кстати, осталась очень довольна правильным выбором дочери, позволяя Седрику оставаться допоздна у них дома. Пожалуй, отец слегка напряжен по поводу перемены настроения дочери, но это пройдет, ведь ее глаза так сверкают от счастья. Счастье переполняет ее и заставляет каждое утро срывать случайным радостным движением с окон тяжелые шторы, которые прежде не открывались по нескольку дней. В конце концов, миссис Хейл это надоест, и она снимет их вовсе, оставив полупрозрачный тюль. И есть только один вопрос, который беспокоит Корнелию, но она не решается говорить об этом, боясь спугнуть нахлынувшее счастье, пока Седрик, наконец, не заводит об этом разговор самостоятельно.
— Корнелия… Я не мог прийти раньше.
Она вздрагивает и удивленно округляет глаза. Разумеется, не мог… Только вот от этой его логики два долгих месяца боли и одиночества никуда не деваются. Она с готовностью кивает, не желая продолжать этот бессмысленный разговор. Лучше пусть еще раз обнимет ее прямо сейчас, и она улыбается, приподнимаясь на носочках, но вместо поцелуя он выдыхает ей в губы:
— Я ничего не мог бы тебе предложить.
Всего два месяца назад Седрик был никем. Оборванец без имени, документов и влиятельных родных. Толкнув скупщикам пару своих побрякушек, Седрик вложился в успешную аферу и приобрел некоторое состояние. Тогда он занялся поисками обанкротившихся честолюбивых аристократов. Найдя подходящую семью, Седрик подделал нужные документы и еще раз вложился в выигрышное дельце. Змеиная сущность оставила его окончательно, однако, за всю сознательную жизнь он так сросся с ней, что кое-какие инстинкты у него остались. Он даже гордился собой, только вот Корнелия не задает об этом вопросов и не высказывает к этой теме интереса.
— Мне ничего не нужно было, — Корнелия пожимает плечами как-то слегка удивленно, что приходится говорить об этом, — кроме… Тебя.
С началом новой жизни, у Седрика периодически что-то происходило впервые. Будто человеческое сердце открыло для него всю широту спектра новых чувств. Вот и сейчас что-то внутри переворачивается, и Седрик понимает. Он не может этого объяснить, но внутренне он понимает, о чем говорит Корнелия и знает, что это самое правильное, что есть сейчас у них. Ему ведь тоже ничего кроме нее и не нужно?
— Прости меня, — шепчет он ей на ухо, притягивая к себе, и чувствует, что она улыбается уже искренне. — Я просто не умею пока по-человечески.
— Ничего, — ей приходится закусывать губы, чтобы не улыбаться, как полная идиотка. Влюбленная идиотка. — Я научу тебя.
Они идут по улице и уже, казалось, ничего не может омрачить или нарушить спокойствие в душе, только вот на улице, по которой они идут, стоит дом Элион Браун. И Корнелия уверена, что таких совпадений не бывает: они ведь так и не встретились ни разу за последние два месяца, Элион забрала документы из школы, а Корнелия не решилась ее навестить. И теперь случайно встретить Элион на улице кажется просто фантастическим.
Только вот после возвращения Седрика в жизни у Корнелии значительно увеличился процент немыслимых происшествий. На встречу шла такая знакомая фигурка девочки, хрупкий силуэт, и Корнелия напрягает зрение, чтобы убедить себя, что это не Элион. У нее это почти получается, пока девочка не поднимает глаза.
Элион всегда производила впечатление создания из хрусталя, но сейчас создавалось впечатление, что ее разбили и на скорую руку склеили. Мешок с костями. Бледная кожа приобрела желтоватый оттенок, а тонкие губы почти потеряли свой цвет, сливаясь с кожей. Она смотрела с вызовом, будто ожидая от Корнелии какого-то замечания. Раскаяние снова топит Корнелию, и она теряет дар речи от того, как многое нужно сейчас сказать. Элион точно так же, как и Корнелия, медленно умирала в одиночестве. И если для Корнелии Седрик умер героем, то Элион предали и выбросили, как использованную вещь. И сейчас Корнелия не знала, кому было больнее.
Седрик ободряюще сжимает ее руку. Кажется, он тоже удивлен, но Корнелия переводит на него глаза и замечает странное смирение и понимание во взгляде Седрика. Или не удивлен?
— Элион… — неуверенно начинает Корнелия, когда они останавливаются в паре метров друг от друга.
— Ты не выглядишь мертвым, — бесцветным голосом заключает Элион, глядя на Седрика и пропуская мимо ушей реплику Корнелии.
— А вот ты именно так и выглядишь, — миролюбиво и довольно непринужденно замечает Седрик, взирая на девочку сверху вниз.