— И теперь ты, хочешь получить свой бизнес назад, я правильно понимаю? — Токугава сменила свой беззаботно ласковый тон. В глазах сверкнули языки ненависти и обиды за причиненную боль. Ода глянул на нее с прищуром, ехидно улыбаясь.
— Какое это имеет значение для тебя? — Ода снова съел виноградинку. — Ты же любила каждый день наряжаться в роскошные кимоно, играть мне на сямисэне, танцевать, а ночами не давать спать. Так почему бы тебе и сейчас не заняться тем же самым, а, Рецу, пока ты еще молода и интересна мне? Брошенная девочка-гейша, никому не нужная, кроме своего боготворимого данна. Опасная в проницательности перед другими, но в то же время прекрасная в своей наивности передо мной. Напомнить тебе, откуда я тебя вытащил?
— Какие сладкие и ядовитые речи, — Токугава сделала тон ироничным, пытаясь спрятать за ним свое волнение. Как бы она сейчас не ненавидела его, но какой-то бесконтрольный страх перед всем его существом овладевал ею. Единственный мужчина, который смог ее победить. — Я искренне благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, но дело все в том, что мне больше не нужны твои подачки. Мне не обязательно ублажать старика для того, чтобы чувствовать себя хоть кому-то нужной. Я уже не та, что была семь лет назад, кстати, тоже благодаря тебе. С тех пор, как твой никчемный умирающий бизнес перешел ко мне, я подняла его с колен, за все эти годы увеличив его в объеме почти в три раза. Так вот, — Рецу бросила бумаги на журнальный столик, а Ода выразительно поднял бровь вверх, — я могу вернуть тебе твою одну треть вложения, но все, чего я добилась сама… Ты этого не получишь.
— Маленькая зайка превратилась в кобру? — Ода посмеялся, собирая бумаги со столика. Он взглянул на нее исподлобья и резко схватил за загривок, сжав на нем пальцы. Рецу не то вскрикнула, не то усмехнулась, но свой упрямый вид не убрала. Больше она не станет прогибаться под ним, чего бы ей это не стоило. — Думаешь, на меня действует твой голос, вид? Стыдно признаться, но возможность безраздельно владеть тобой меня прельщает, но бизнес для меня намного важнее, мой свет. — Ода уже шипел ей на ухо. Рецу дергалась, пытаясь вырваться из захвата, но сил бороться с этим человеком у нее не было. — Без моей одной трети ты до сих пор разливала бы сакэ, а то и того хуже стала бы подстилкой при горячих источниках. Не хочешь подписывать, так вот у меня есть много способов заставить тебя это сделать.
Резкий свист сюрикена заставил Рецу скукожиться и зажмуриться. В следующий момент после вскрика Оды она ощутила вязкую теплую жидкость у себя на лице. Рецу открыла глаза, вытирая лицо. В руку, которой держал ее Ода, прилетел сюрикен, и кровь из раны попала ей на щеку. Сёдзи распахнулись, и на пороге стоял Асума в своем настоящем облике. Рецу заметила, что все самураи, что были в той комнате, теперь связаны и лежат без сознания.
Ода в гневе потянулся к Рецу, но ее тут же подхватили крепкие руки, утаскивая прочь. Токугава вжалась в Какаши, обреченно хватаясь за его водолазку. Он в несколько прыжков преодолел высокую ограду и заскочил в лес. Рецу уже думала, что он без разговоров тут же понесет ее подальше от этого места, но Какаши посадил ее на траву сразу, как только из поля зрения пропал злосчастный особняк.
Токугава уперлась лбом в свои колени, обняв их руками. Какаши стоял рядом и ничего не говорил ей. Ему было не понять, какого это чувствовать, когда первый человек, которого она смогла назвать своим другом и любовью, так предал ее. Ода не просто обманывал Рецу все эти годы, он умело манипулировал ею. Хатаке присел на траву рядом с ней и легонько коснулся ее плеча. Токугава облокотилась на него, и он обхватил ее руками.
— Вся моя жизнь — это сплошное притворство, — сдавлено сказала она.
— Не вся. Последние… двенадцать лет, — Какаши назвал число, исходя из приблизительной даты знакомства Рецу и Оды.
— Я чувствую себя глупым ничтожеством, марионеткой, — говорила она, глотая желание расплакаться. Но Рецу было слишком стыдно перед Какаши за все, что было только что, и разреветься перед ним означало бы полнейшее падение в его глазах. — Я всегда играла с людьми, а теперь… Это и есть наказание? Я оказалась на их месте. — Рецу притихла, поднимая голову. — Даже хуже. Я всего лишь на мгновение завладевала их умами, но он смог проникнуть в мое подсознание. Он заставил меня забыть мои собственные идеалы, подсунув фальшивые свои. А теперь снова хотел превратить меня в свою наложницу, чтобы я стала прекрасным дополнением к его империи.
— Сейчас Асума зачитывает ему права, поэтому больше он тебе не угроза, — сказал Какаши, и Рецу развернулась к нему лицом. — Когда Ода доставал контракт, он коснулся денег. Это теперь можно считать как улику в деле против него. Заказное похищение, угрозы расправой, шантаж, возможно уклонение от налогов…
— Не продолжай, я поняла тебя, — Рецу кивнула, слегка улыбнувшись. Какаши явно хотел подбодрить ее, но вряд ли какие-то слова способны были это сделать. — Дождемся остальных здесь?
— Нет, вообще-то они должны закончить с арестом. Я остановился, потому что не хотел, чтобы ты в таком состоянии была всю дорогу. Я, конечно, не понимаю, каково это, когда дорогой человек обманул на счет своей смерти. Но сейчас он в любом случае не властен над тобой, и ты можешь по-прежнему вести привычную жизнь.
— Что? — Рецу нахмурилась, отодвигаясь от него. — Ты хочешь, чтобы я продолжала вести дела, когда знаю, что весь бизнес построен на лжи?
— Но ведь ты сама сказала…
— Я сказала, что не отдам ему свои две трети, но не говорила, что стану продолжать дела.
Какаши на мгновение задумался, но не смог понять, к чему она клонит. В его глазах застыл вопрос, и Рецу продолжила:
— Мне ничего не нужно от этого человека. Мне противен этот бизнес, да и я сейчас сама себе противна. Нет! Я распродам все, что у меня есть. Не хочу больше заниматься этим делом, как бы я не любила его, — Рецу снова прикрыла лицо ладошками, судорожно соображая, какие последствия пойдут за этим ее решением. Она почувствовала себя той юной девушкой, одинокой и ненужной.
Но с другой стороны Рецу понимала — кроме бизнеса у нее в жизни нет ничего, за что она могла бы держаться. Она успешно постаралась, чтобы никакая другая сфера жизни не мешала ей в достижении целей. Фальшивых, как оказалось. Никакого другого фундамента, кроме собственной работы, у нее не было. Сейчас Токугава разрушит этот, а потом останется на голой земле. И что дальше? Снова участвовать в крысиных бегах, начиная с нуля?
— Я знаю, что еще слишком рано, — Какаши начал говорить сбивчиво, и Рецу оторвала ладошки, чтобы посмотреть на него. Все лицо Хатаке покраснело. Он начал нервно чесать затылок, откашливаясь после каждой пары слов. — И я полностью приму любое твое решение, конечно… Если ты хочешь, ты можешь… Пожить в Конохе… У меня… Со мной… Черт, — Какаши нервно хохотнул, зажмурившись, — поверить не могу, что заикаюсь как подросток…
— Послушай, — Рецу решила остановить этот поток, потому что Какаши вот-вот захлебнется собственным волнением. — Я уже не маленькая, и такое серьезное решение я не могу принять так быстро.
— Да, я понимаю.