Он встал во весь рост и отступил на пару шагов.
— Через три дня и три ночи я вернусь за тобой и получу свои сорок миллионов, — Какузу встретился глазами с Рецу, а в следующий миг испарился в белом облаке.
Токугава ошарашено смотрела в пустоту на то самое место, где только что стоял Какузу. Когда облако рассеялось, Рецу почувствовала, как будто гора свалилась с плеч. Пусть он и бросил ей эту угрозу, на данный момент никто не стоял у нее над душой и не вызывал бесконтрольный страх. Сейчас она прижимала к себе Какаши и молилась, чтобы он выкарабкался.
— Ты слышишь меня? — Тихонько говорила она ему, борясь со слезами. — Ты должен выжить. Ты же шиноби. Кто будет защищать меня, если не ты? Пожалуйста. Не бросай меня здесь. Ты слышишь?
Он едва уловимо чувствовал прикосновения, и будто сквозь толщу воды слышал тонкий голос, такой нежный и ласковый. Какаши не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он отключился, но сейчас изо всех сил старался ухватиться за ниточку этого отчаянного голоска. Веки Хатаке задрожали, и он открыл правый глаз. Какаши хотел сказать, что он слышит, что он рядом и не бросит ее одну, однако губы не двигались и он мог только смотреть на нее. Но Токугаве не нужны были слова, чтобы она поняла смысл этого взгляда. Мокрая с ног до головы Рецу держала его голову на коленях и мягко перебирала волосы одной рукой. Ее прекрасное лицо все еще было в крови, губа раскушена, а на шеи виднелись отвратительные засосы. Сердце больно екнуло от осознания, что допустил такое, что не успел вовремя. Надо было бросаться в бой еще раньше. Она столько вытерпела из-за того, что Какаши медлил, но так заботливо гладила его по волосам и улыбалась ему, как будто ничего не произошло. Такая теплая, открытая и искренняя. Какаши сквозь боль выдавил из себя усталую улыбку, и тут же его щеки немного порозовели — он понял, что маска спущена, и Токугава, заметив его смущение, молча натянула ее обратно, чтобы Какаши успокоился. Хатаке с одной стороны волновало, где сейчас напарник убитого, и почему он ушел, не взяв с собой Токугаву и не добив его самого, но пока Рецу так обезоруживающе улыбалась ему, он не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно он подвел ее. Какаши притворился, что ему совсем не больно и сел, хотя лежать на коленях Рецу, ощущать нежные прикосновения было намного приятнее.
— Прости меня, — хрипло произнес он, дотягиваясь до ее прядей и отодвигая их от шеи, чтобы посмотреть и хорошенько запомнить, к чему приводит медлительность. — Он…
— Он не успел, — глаза Рецу снова наполнились слезами, и она плотно сжала губы в тонкую полосочку, чтобы не дать им искривиться.
Преисполненная стыдом Токугава прикрыла лицо руками, только бы не видеть этот пристальный взгляд Какаши. И вдруг она почувствовала, как его руки притягивают ее к себе. Она открыла глаза и увидела, что он крепко прижимает ее трясущееся тело к себе. Весь израненный, терпящий дикую боль, от которой только что упал в обморок, но прижимает ее к себе, как будто хочет вдавить в собственное сердце, чтобы никогда не отпускать. Рецу обхватила его шею руками и позволила себе беззвучно выплакаться, пока он не видит ее искаженного лица. Какаши хотелось превратить Эйджи в фарш, но это уже не имело никакого смысла. Он мертв, и любое издевательство над его трупом ничего не изменит, хотя, конечно, освободит от кипящей внутри ненависти к нему.
— Зачем ты пыталась себя убить? — Спросил он и, не разжимая объятий, немного покачиваясь из стороны в сторону, поглаживал ее по спине, чтобы успокоить.
— Я больше не могла смотреть, что он с тобой делал. Это все моя вина, а я умею нести ответственность за свои ошибки. Если бы я не перешла в своем бизнесе дорогу даймё, он не назначил бы за меня такую цену. И я не подвергла бы тебя такой опасности, — заплаканным голосом шептала она ему на ухо и запустила пальцы в его волосы. — Но с другой стороны я не жалею, ведь я познакомилась с тобой. — В ответ Какаши крепче прижал ее к себе, хоть и испытывал при этом боль во всем теле. Но он это расценил как собственное наказание. — Но я не такая смелая, как может показаться. Скорее этот поступок вызван безотчетным страхом. Что бы я делала, если бы он убил тебя? Меня бы нашли, а дальше он продолжил бы… Легкий путь — это сразу умереть.
— Хватит думать об этом, просто держись за меня, я не отпущу и…
Но Какаши не успел договорить. В этот же момент рядом появилась собака в черных круглых очках, а следом за ней пятеро шиноби. Рецу отодвинулась от Какаши и изумленно посмотрела на них. Запыхавшиеся, переполошенные. Они явно неслись сюда сломя голову без остановок от самой Конохи. Асума, Шикамару, Изумо, Котетсу и Ино на перебой поприветствовали их. Какаши почесал за ухом у Акино, и тот исчез в белых клубах дыма. Хатаке ответил всем, слегка приподняв руку и представив каждого Токугаве, и к нему подскочила Ино. Рецу отодвинулась, нехотя сползая с колен Хатаке, а куноичи без лишних вопросов приступила к лечению ран. Остальные внимательно посмотрели на заплаканную Рецу, а она сначала стыдливо опустила голову, но тут же взяла себя в руки. Незнакомые люди как будто придали ей сил, и, чтобы не ударить в грязь лицом, она села как можно женственнее, выпрямила спину и горделиво вскинула подбородок, как будто ничего особенного здесь не произошло, и это нормально, что она сидит в холщовом мешке, окровавленным лицом и с двусмысленными кровоподтеками. Ее правило никогда не показывать свою слабость другим снова взяло верх.
— Мы опоздали? — Цокнув, спросил Шикамару, повернув голову на безжизненное тело, лежащее рядом.
Асума медленно подошел и склонился над ним, внимательно осматривая тело.
— У него нет сердца, — сказал он, кидая вопросительный взгляд на Какаши и Токугаву.
— Это сделал его напарник, — ответил Какаши и рассказал, как все было, в подробностях описав способности Эйджи. Пятеро прибывших шиноби изумленно таращились на Токугаву, удивляясь, как эта женщина могла совершить такой храбрый поступок. Она, конечно, заметила на себе эти взгляды, от чего лишь изогнула одну бровь.
— Это был холодный расчет, — ответила Токугава невозмутимым голосом. — Я знала, что второй слишком любит деньги и не позволит себе так просто потерять сорок миллионов. К тому же он имел зуб на этого сопляка. Я изначально знала, что напарник его убьет, если я поставлю на кон свою жизнь. — Прибывшие так внимательно слушали и верили каждому слову, а Какаши уголком губ улыбался в маску, отмечая про себя, что не знай он правды, и сам поверил бы в эту ложь.
— А как звали второго? — Спросил Асума, присаживаясь на землю рядом с Какаши и Рецу.
— При мне его имя не называли ни разу, — ответила Рецу. Она поймала на себе пристальный взгляд Асумы и быстро поправила волосы, стыдливо прикрывая ими шею.
Шикамару подошел к телу Эйджи и, посмотрев в широко раскрытые от ужаса глаза, опустил его веки.
— Отрастали конечности, говорите, да? — Уточнил Шикамару, задумчиво потирая подбородок. — Для саламандр это в порядке вещей. Если вы считаете, что он был их Отшельником, то находясь в таком режиме, он запросто мог перенять способность отращивать конечности. — Какаши протянул длинное «м», прикрыв глаза и жалея, что сам не догадался, но Шикамару не дал никому вставить слово, продолжив: — Но для подробностей нужно, чтобы его тело изучили АНБУ.
— Да, — кивнул Асума. — Изумо, Котетсу! Запечатайте тело и доставьте в Коноху.
— Есть! — В голос ответили двое и тут же достали какие-то свитки, стали шуршать над телом. Рецу сказала, что в пристройке находится его плащ, и Асума добавил, чтобы эти двое захватили и его с собой.
— Спасибо, Ино, — кивнул ей Какаши, когда девушка достаточно залечила его ожоги и отодвинулась.
— Я подготовлю повязки, Какаши-сенсей, — ответила Ино, начав ковыряться в своем рюкзаке и доставать бинты и специальные мази. — А вы пока разденьтесь.
— Лучше найди какую-нибудь одежду для Токугавы-сан, — негромко сказал Какаши, но все равно все услышали его. — А я обойдусь без компрессов.