Просыпаться в сумерках с вонючим ртом, когда между зубами застряли недожеванные куски жирной свинины, — занятие не из приятных. Поэтому я изо всех сил сопротивлялась и холоду, сковавшему ноги, и переполненному мочевому пузырю, цепляясь за остатки забытья, как старый коммунист за первомайские лозунги в конце девяностых. Голова болела немилосердно. Но и оставаться в месте, внезапно превратившемся из райского уголка в заброшенный закуток городского парка, богато разукрашенный собачьими автографами — совсем свежая кучка благоухала буквально у меня перед носом — и как не вляпалась! — сил тоже не было. Я поднялась, проклиная и день, и час, когда, внимая мукам совести, променяла теплое местечко университетского преподавателя на жизнь хоть и интересную, но куда как хлопотную, особенно в плане употребления спиртных напитков, — и поплелась к выходу из парка. Недалеко от центрального входа, окончательно подводя черту под событиями уходящего дня, я заглянула в общественный туалет, где всего за два рубля избавилась от сомнений, терзавших меня в течение суток: вслед за остатками шашлыка в унитаз отправились клочки «разумного» письма, лукаво подмигнувшие мне синими буквами, перед тем как исчезнуть в водовороте. Все. Осталось попрощаться с тетей и собрать чемодан.
Глава 19
По местной легенде, великий царь-реформатор некоторое время колебался в выборе места для своей новой столицы. В конце концов он остановился на северном варианте. Но и неудавшийся южный — в память о былых амбициях — сохранил — в уменьшенном виде — все столичные атрибуты. В том числе улицу, по которой круглосуточно, как часовые, прогуливались местные проститутки. Эта улица тянулась параллельно центральной. И — пикантная деталь, необходимая, как жгучий перец в жирном соусе, — место сбора ночных бабочек находилось как раз напротив местного управления федеральной службы безопасности. Жители города давно привыкли к такому соседству, существовавшему с незапамятных времен, но я не уставала ему удивляться. А сегодня — то ли из-за выпитой водки, то ли из-за невольно проглоченной дозы безумия, превысившей норму, я удивилась особенно сильно. А может быть — просто искушала судьбу, отчаявшись уговорить ее избавить меня от неприятных встреч и разговоров.
Короче, я не прошла, как обычно, ни мимо девушек, умело куривших на скамеечке, ни мимо чистенького крыльца перед добротной, но ничем, кроме небольшой красной таблички у входа, не примечательной дверью, напротив, я остановилась посередине тротуара и принялась указывать на интересное соседство всем спешащим мимо обывателям. Девушек сдуло ветром секунд через тридцать, а через сорок — ничем не примечательная дверь отворилась, и ко мне вышел дежурный офицер. Я почувствовала себя настоящим борцом с режимом и приготовилась с достоинством принять свою горькую участь. Но офицер, вежливо взяв под козырек, поинтересовался, чем он может мне помочь. Я громко выдохнула, примешивая запах перегара к аромату его одеколона, и потребовала вызвать такси. Ничуть не оскорбившийся офицер усадил меня на пресловутую лавочку, попросил немного обождать, а сам скрылся в серой утробе здания. Я осталась — в ожидании ареста и допросов. Но дождалась лишь выкрашенной в желтый цвет «Волги» с черными шашечками на дверцах. Пожилой водитель поинтересовался, кто заказывал такси, — судьба с завидным упорством отворачивалась от моей мольбы. Я вздохнула и села в машину, не потеряв надежды обмануть злодейку.
Возле дома Сергея Владимировича стояла тишина и «Скорая помощь». Защиту, очевидно, выключили, поэтому я легко открыла железную калитку. В сумерках двора нахохлившиеся воробьи, внезапно лишившиеся высокого покровительства, угрюмо устраивались на ночлег. Мне никто не встретился в прихожей, а в полутемном холле красным огоньком мелькнула сигарета племянника и прозвучал вскрик горничной, устроившейся у него на коленях. Я прошла мимо, не поздоровавшись, — в глубь дома, по лестнице, к апартаментам Сергея Владимировича. В небольшом коридоре, ведущем в его комнату, на меня налетела тетя. Ее невидящие глаза, словно шлагбаум на переезде, перекрыли дорогу.
— Тетечка, — начала я дрогнувшим голосом.
— Довольна? — не замечая моего покаянного вида, крикнула она в мою сторону.