Глава 20
Следующие несколько дней я помню плохо. Понятно, что в ту ночь я так и не уснула. Не уснула и в следующую, сидя с тетей возле гроба Сергея Владимировича. У племянника, что называется, рука не поднялась выгнать меня во второй раз. Да и неловко было перед многочисленными друзьями покойного. Как-никак, а ему с ними работать. А друзья, как назло, подчеркнуто уважительно подходили к тете и ко мне, выражая свое сочувствие. Хотя зачем им было мне сочувствовать, непонятно.
В день похорон приехала Аля. Больничный врач доставил ее прямо на кладбище. Пожалуй, эта церемония имела значение исключительно для нас, потому что, увидев наши заплаканные лица, Аля радостно улыбнулась и сказала, что дедушка уже давно на Юпитере и приглашал ее в гости. Она обещала прилететь, как только обзаведется крыльями. Тетя всхлипнула, племянник недовольно дернул бровью, а я согласно кивнула — конечно. Аля, напевая, подошла к краю могилы, на мгновение мне показалось, что она бросится вниз, но она лишь помахала рукой дедушкиному гробу — до свидания — и поспешила к машине. Исправно вращавший кадилом поп несколько раз торопливо перекрестил ей вслед воздух — то ли Божье дитя, то ли дьяволово — от греха подальше.
Поминки проходили в доме Сергея Владимировича. И стол, и состав гостей, и даже их разговоры ничем не отличались от тех, что я видела и слышала сколько-то дней назад во время праздничного обеда. Отсутствовали только девушки в коротких юбках да кандидат в мэры — неловко перед выборами. Тетя сидела в высоком кожаном кресле — Сережином! — почти никого не видя и не слыша, душой она была далеко отсюда. Племянник стоял у двери, выходящей в сад. Принимал соболезнования, больше похожие на поздравления. Правда, произнесены они были сквозь зубы. Старой гвардии явно не нравилась слишком быстрая передача всей власти молодому выскочке. Наверное, именно поэтому все были подчеркнуто вежливы с тетей, а по совместительству — со мной. Но герой дня тоже чувствовал себя не очень уверенно, судя по тем быстрым взглядам, которые он бросал в мою сторону — знает или нет?
Я не училась в театральной студии, но явно превзошла его в актерском мастерстве: хоть и умирала от страха, любопытства и предчувствия неприятного разговора с тетей насчет разгромленного дома, но вида не подавала, храня на лице торжественно-скорбное выражение. У меня не было возможности перебрать, как следует, развороченные вещи. Но кое-что интересное я обнаружила, а именно: украшения. Дорогие женскому сердцу побрякушки так и лежали в черном бархатном мешочке, украшенном серебряной вышивкой, в том самом месте, где я оставила их после исполнения роли светской дамы в кабинете Марины Юрьевны. Зато я нигде не смогла найти свою записную книжку. В ней было полно телефонных номеров, в основном — московских, да кое-какие цифры. Судя по расстроенному виду племянника — ведь не смерть дядюшки так его огорчила! — он уже проверил некоторые из этих цифр и ничего интересного для себя не обнаружил. Так ему и надо! Господи! Ну помоги мне прикинуться полной дурой и уверить этого самонадеянного нахала, что я ничегошеньки не знаю. Ни о том, что Аля убивала девочек. (Знал ли об этом Сергей Владимирович? Уже не ответит. Знает ли Виктор? Я не хотела об этом думать — ни сегодня, ни потом). Ни о возможной причастности к этим убийствам племянника. Я ни о чем ничего не знаю! А меньше всего — о деньгах Сергея Владимировича, лежащих в маленьком железном ящичке с толстыми стенками в далеком-предалеком городе Цюрихе.