— Эй, тетенька! — раздалось откуда-то слева. — Вы тут сильно не прыгайте, а то упадете и убьетесь.
Слегка недоумевая, я огляделась по сторонам. Ближе к склону, среди обломков старого волнореза какой-то чумазый пацан лет одиннадцати развел небольшой костерок, а судя по запаху, который доносился из мятой алюминиевой кастрюли, только что сварил на нем свой обед. За недолгий срок своего пребывания в больнице я научилась разговаривать с такими пацанами. Вот и сейчас, проведя несколько раз правой рукой по джинсам, я протянула ее мальчишке — привет! А после добавила — приятного аппетита. Мальчишка кивнул и приглашающе похлопал по камням рядом с собой — присаживайся. Я не заставила себя долго упрашивать, села, протянула своему собеседнику (учителям средних школ не читать!) початую пачку сигарет — угощайся. Мальчишка презрительно хмыкнул при виде тощей дамской пачечки с длинными и худыми сигаретами, но одну все же вытащил, не побрезговал. Мы закурили.
— А почему это я непременно должна здесь убиться? — спросила я после того, как все формальности были соблюдены.
— Так ведь девчонка здесь соседская по весне точно так же убилась, — деловито пояснил пацан, — мы с ней выпили самогонки и пошли на берег. А она как побежит! А в конце поскользнулась и упала. Я спустился, поглядел — она мертвая уже была. Я испугался, что ее мамка меня за самогонку убьет, и обратно убежал.
Пацан несколько раз энергично пыхнул, словно подтверждая девчоночью неразумность, и тяжело вздохнул — такие вот дела. Я молчала, не в силах переварить услышанное, и вытащила из пачки новую сигарету. Мальчишка, как по команде, вытащил вторую.
— А что было потом? — осторожно, будто наступала на раненую ногу, спросила я.
— Да ничего, — пожал плечами мальчишка, — тетка какая-то на Таньку набрела и как начала орать, потом милиция приехала, тетку увезли, а Таньку похоронили. Мать Танькина на похоронах всем конфеты раздавала, а уж плакала… хоть и пьяная…
— А ты милиционерам рассказал о том, как все было? — все еще надеясь на недоразумение, спросила я.
— А зачем? — удивился пацан. — Менты и так сказали, что несчастный случай. Я сам слышал, как самый главный Танькиной матери про это говорил. А мне зачем ментам на глаза попадаться, если я из детского дома убежал.
— Резонно, — ответила я и замолчала. — Но как же тогда…
Пацан, очевидно, сообразил, что из меня, кроме двух сигарет, ничего уже не выжмешь, подхватил чумазыми ладошками старую кастрюльку и скрылся в направлении прилепившегося к склону сарая. Наверное, там у него было убежище. Я рассеянно проводила взглядом тощую фигурку и вернулась к своим невеселым думам… Впрочем, нет, я вернулась домой. Подсела к старой тумбочке от швейной машинки, заменяющей мне письменный стол, распечатала пачку белой бумаги, купленную по дороге, и записала эту историю, которую вы, моя дорогая читательница, небрежно суете сейчас в сумочку между пачкой йогурта и косметичкой — конечная станция…
Ах, да, чуть не забыла, выборы мэра в городе прошли в назначенный день. И были признаны состоявшимися. Новым мэром стал заместитель старого. Так что в городе по-прежнему отвратительные дороги, грязное море и дешевые фрукты. И свободное место на крепостной стене…
