========== 1: Hemophilia ==========
Жизнь — это одна бесконечная цепочка сплетен о предназначении, и лично мне, как Бете, это кажется чертовски утомительным.
К выпускному классу средней школы я уже вполне определилась с тем, кто я, хотя остальные все еще проходят через грандиозные изменения, и все в одно и то же время. По Дэмерон становится Альфой на зимних каникулах и возвращается с развязной походкой, каким-то образом умудряясь казаться еще более невыносимым. Он «пробуждает» еще одного парня, а тот другого Омегу.
Затем мы все переходим на первый курс местного колледжа, и это продолжается.
И все смеются, сплетничают, пытаются угадать, кто же окажется следующим. А я стараюсь держаться от всего этого подальше, прячась в художественной мастерской, где провожу большинство свободного времени. В конце концов, хоть там не грозит опасность столкнуться нос к носу с каким-нибудь Альфой.
Они же все такие здоровенные мускулистые парни-качки, вроде По.
Спорт, борьба и все такое — это у них в крови, и с этим ничего не поделать. Какой же это, наверное, отстой, когда твоя судьба зависит от того, какой стороной ляжет монетка.
***
— Я слышала, он гей.
— Кайдел. Только потому, что он О, не значит, что он гей.
Сейчас время обеденного перерыва, снаружи тихо и спокойно, самое время подслушать, о чем они там сплетничают. Я хмурюсь, отвлекаясь на болтовню девчонок о нашем новом преподавателе математики и футбольном тренере. Омега? И мужчина? Ничего себе.
Такое нечасто случается, а если и случается, то обычно заканчивается в психушке.
По несется по траве к Кайдел и Базин, устроившимся на перилах. Кайдел все еще Бета и только и делает, что громко хвастается о том, что занималась сексом с Альфой. Для Беты это настоящее достижение, но я даже думать не хочу об узле внутри меня. На уроках здоровья сказали, что это может нанести «непоправимый вред организму».
Я возвращаюсь обратно к недоделанной за выходные домашке по математике. Вот черт. Не хватало еще, чтобы новый препод оставил меня на дополнительные занятия.
Когда ланч заканчивается, я пишу моей «заболевшей» подруге Роуз о нашем новом профессоре. Из-за течки она временно не ходит на занятия, так что я стараюсь держать ее в курсе насчет всего, и особенно насчет других полулюдей, а еще о нашем общем друге Финне, тоже Бете. Он клевый. У них с Роуз, кажется, что-то наклевывалось, хотя сейчас все сложно, из-за того, что все знают, кто она.
Как-то… не складывается.
Хотя они все еще нравятся друг другу, и приемные родители Финна уверяют, что его настоящий отец был Альфой, да и вообще может пройти много времени, пока истинная натура не возьмет верх.
В море Альф и Омег легко затеряться. Ну, на самом деле их не море, но они очень любят тусоваться рядом с кампусом.
Главное, держаться в тени и не привлекать к себе вечно блуждающие агрессивные взгляды Альф, не знающих куда еще девать скопившуюся внутри энергию. Они все ужасные: злобные, враждебно-настроенные, особенно по отношению к женщинам.
Омеги же просто нытики. Им просто нравится, когда о них заботятся, словно о маленьких детях, и мне всегда хочется сказать — господи, да повзрослейте уже. Когда Базин виснет на шее у Аарона Харли — даже несмотря на то, что она на суппрессантах — она все издает эти жуткие чирикающие звуки, будто превратилась в птичку со сломанным крылышком.
Я такой не буду. Останусь нормальной, самой обычной, любой ценой. Стану бухгалтером после окончания колледжа и перееду куда-нибудь, где побольше солнца. К океану.
После ланча мы потихоньку тянемся в класс по математике и занимаем свои места. Мое находится спереди, первый ряд перед учительским столом, и я стараюсь хоть немного забиться в угол, потому что стремно. Нашим прошлым преподом по математике была наполовину слепая, шепелявая девяностолетняя старушка, хоть бы и в этот раз повезло.
Дверь открывается, и Кайдел буквально давится вздохом.
Любой бы подавился. Он молодой и высокий, широкоплечий, больше похож на полузащитника, чем на профессора математики. Черные волосы собраны в пучок на затылке. На руках из-под закатанных рукавов виднеются грубые черные татуировки — и еще одно, такое же черное, уродливое клеймо красуется на шее сбоку.
Я моргаю. Это же символ Омеги.
Он ставит сумку на стол и, не поворачиваясь, начинает говорить.
— Меня зовут Кайло, — он вытаскивает пару ручек, учебник по математике, и на запястье звякает регистрационный браслет. — Для вас профессор Рен. Нечего на меня пялиться, и если скажете хоть слово о клейме, я переломаю вам ноги.
Все разом затихают.
Профессор Рен вешает свою сумку на спинку стула и отпивает из дорожной кружки, в которой вполне может оказаться виски, а не кофе, а я не могу не пялиться. Он Омега? Но почему он такой громадный? И татуировки? И еще мужчина?!
На его шее нет метки, только уродливое клеймо. Я читала, так делают в некоторых частях страны, потому что непредсказуемость обращения доставляла кучу проблем. Вот почему у него еще и браслет на руке. Чтобы следить.
Он почесывает щетину на подбородке, хмурясь, и темные глаза вспыхивают — а затем уставляются прямо на меня.
Я замираю — на что он уставился? В чем его проблема, я тут тихо сижу и смотрю на него не больше остальных.
Профессор Рен напряженно щурится. Такое ощущение, что он меня сейчас ударит.
— Сэр, а у нас сегодня будет тренировка?
По отвлекает его внимание, давая мне вздохнуть с облегчением, и я, вспотевшая от напряжения, опускаю глаза на свой блокнот и старый iPad, перекупленный по объявлению на Крейгслисте. Вот дерьмо. Да он никак не может быть Омегой!
— Да, Дэмерон. Зайдете в мой кабинет после занятия, — профессор Рен направляется к доске с маркером в руке.
— Ну… Вы же знаете, что я Альфа, да?
Кайдел стонет и шлепает По по руке. Краем глаза я наблюдаю за тем, как профессор Рен медленно поворачивается, все еще стискивая красный маркер своими здоровенными пальцами. Он смотрит на По, ожидающе приподняв бровь.
— Ну я это так, просто… — Дэмерон неловко смеется. — Раз уж у вас есть это клеймо…
Маркер пролетает через весь класс, попадая ему прямиком между глаз. По вскрикивает, подхватываясь с места и несясь к двери, когда вслед ему летит еще один, уже зеленый. Кайдел хихикает вместе с Базин, наблюдая за его позорным бегством. Я растерянно моргаю и, когда поворачиваюсь обратно, понимаю, что наш новый профессор математики снова неотрывно пялится на меня.
Господи. Я-то что ему сделала?
Он снова подтягивает закатанные рукава серого свитера к локтям и возвращается к белой доске.
— Мисс Элмс умерла. Откройте страницу номер шестьдесят.
***
Я очень настроена держаться тише воды ниже травы, так что перебираюсь в самый конец класса на следующий же день.
Там полно пустых мест и вообще никому нет дела до того, где ты сидишь. А еще это поможет мне прятаться от тяжелого взгляда профессора Рена, хотя подозреваю, он захочет переключиться на По, тем более что Дэмерон настоящий придурок.
Когда я захожу, профессор Рен уже сидит за своим столом во главе класса, не поднимая глаз, сосредоточенно разглядывая что-то в своем планшете, но могу точно сказать, что он выглядит уставшим. Волосы растрепаны куда больше, чем вчера, и узел галстука ослаблен.
Все понемногу рассаживаются по своим местам, я окидываю класс взглядом и открываю учебник.
— Мисс… Ниима…
Внезапно я в самом центре внимания. Под скрип стульев все разом оборачиваются на меня, и десятки глаз будто дыру прожигают, интересуясь, почему это профессор Рен назвал мое имя. Сердце колотится и по загривку расходится странное покалывающее ощущение.
— Что? — хриплю я и прочищаю горло. — Да?
— Подойдите сюда, пожалуйста.
Смешки разносятся по классу. Медленно я поднимаюсь на ноги, жалея, что не надела что-нибудь покрасивее, раз уж на меня все так пялятся. А не старый, заношенный еще со старшей школы свитер и сбитые теннисные кроссовки. Да уж, обычно я выгляжу так, словно спала в этом.