— И что это значит? — Кайло спрашивает за меня. — Что нам делать?
— Ну… — доктор Тано прищелкивает языком и вздыхает. — Иногда помогает прохождение через гон несколько раз, это стабилизирует уровень гормонов. Есть еще возможность увеличить твой гарем, но боюсь, это лишь заставит тебя нападать на других конкурирующих Альф, подходящих слишком близко к твоим Омегам. Неконтролируемый, постоянно высокий уровень гормонов вызывает резкое повышение кровяного давления, и это может привести к летальному исходу. Однажды.
Летальному. Твою мать. Я не знаю, что сказать. Опускаю глаза на коленки и в ужасе пялюсь на них. Летальному.
— Это из-за Супральфы? — спрашивает Кайло.
— Нет, нет. Супральфа очевидно не работает, но даже без лекарств гормоны Рей будут продолжать выходить из-под контроля. Они удивительно высоки.
— Но если она пройдет через гон несколько раз — все будет в порядке?
— Да, конечно, — доктор Тано кивает и меняет позу. — Еще один очевидный способ помочь с этим всем — сделать узы парными. Хотя я знаю, что большинство Альфа женщин ненавидят подобную идею. Но это будет поддерживать ее гормоны в стабильном состоянии.
Мы оба молчим. Доктор Тано задерживается еще на несколько минут и предлагает ответить на другие важные вопросы, но я слишком потрясена и расстроена, чтобы думать о чем-то еще. Она оставляет нас наедине на пару минут, чтобы мы могли поговорить, а я все еще не могу выдавить из себя ни слова.
Как и Кайло.
========== 30: Salve ==========
После клиники Кайло тащит меня в закусочную. Мы оба молчим всю дорогу туда, старательно игнорируя возникшую проблему, как обычно. Ну да, так проще.
Нам достается место на красных диванчиках рядом с окном, и я разглядываю меню. Слышится звяканье столовых приборов о посуду, что-то пищит, но я так сильно зациклена на дыхании Кайло и его движениях, что вообще почти ничего не слышу. О чем он сейчас думает? Ему так же чертовски страшно, как и мне?
Я откладываю меню и пододвигаю коробочку с пакетиками сахара, перебирая их. С меня хватит и блинчиков. У меня сегодня настроение на блинчики.
Кайло совсем не отлипает от своего меню. К нам подходит официант, чтобы принять заказ, и я перевожу взгляд на Кайло, надеясь, что он скажет что-нибудь первым. Его сложно понять. Иногда. Зависит от того, насколько сильно он хмурится.
Он трет рот и тяжело вздыхает сквозь пальцы. Избегая моего взгляда.
— Что ж, — он касается подбородка. — Подозреваю, ты чертовски на меня зла, Рей.
— … а ты не сердишься на меня?
— С чего бы мне сердиться?
— Ну… — я неловко смеюсь. — Последнее время я только делаю, что огрызаюсь на тебя, а нам возможно придется сделать узы парными. Так что… мы не обязаны это делать, если не хочешь. Как захочешь.
Кайло поднимает бровь. Официант приносит кофе, и я удивленно таращусь на Кайло, опрокидывающего в свою кружку безумное количество сахара и сливок. Я обхожусь всего одним пакетиком и делаю глоток.
— Ты же знаешь, что я хочу, чтобы это было навсегда, — коротко отвечает он. И вскрывает уже третий пакетик сахара. — Мне все равно на перепады твоего настроения.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
О боже, мы снова на скользкой дорожке. Я стараюсь не выглядеть шокированной или слишком радостной, потому что это полное безумие. Еще слишком рано для подобных чувств. Но я тоже люблю его. Кайло для меня все еще загадка, но лучше него меня никто никогда так не понимал.
Он скатывает пакетики от сахара и укладывает их в пустые упаковки из-под сливок. А я цепляюсь за свою горячую чашку и краснею, чувствуя себя полной дурой, что сразу не ответила ему. Черт, до чего же стремно говорить об этом в закусочной.
— Я тоже.
— Ага, как такое не заметить!
Он только смеется над моими сбивчивыми оправданиями, и я злюсь и хмуро пялюсь на свой кофе. Ну и ладно. Вся эта странная эмоциональная фигня меня попросту прикончит.
Наконец официант приносит нам еду, слава богу. Кайло расправляет салфетку на коленях, и я следую его примеру, все еще на взводе после его признания. Как же это странно. Еще пару месяцев тому я его ненавидела. А я ведь не такой человек, я не люблю тратить свою энергию на подобное. Не вижу смысла.
Кое-как прожевав, я открываю рот.
— Я не понимаю, — выпаливаю я и взмахиваю ладонями. — Я не такая умная, как ты, я нетерпеливая, грубая, а еще эгоистка. Так что я не понимаю, зачем делать узы парными. Это же ужасно неудобно для тебя.
— Любить тебя не неудобно, — Кайло отпивает глоток. — В основном.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, словно тебе приходится разруливать все проблемы за меня.
— Любить тебя не значит разруливать.
У меня щеки горят. Черт побери. Ну…
Он изучает меня взглядом, пока пьет кофе, а затем выдавливает из себя одну из своих нервных улыбок. Затем отставляет чашку, разглядывая ее с минуту, и трет большим пальцем ручку. Я волнуюсь. Не хочу отталкивать его, но еще меньше хочу, чтобы Кайло чувствовал, будто обязан быть со мной. Он и без того уже натерпелся всякого в своей жизни.
Он толкается языком в щеку изнутри.
— Это.. это, эм… — Кайло сглатывает, по-прежнему уставившись на кружку. — Быть собой рядом с тобой на самом деле безумно круто. Всю свою жизнь я подавлял настоящие эмоции и избегал… — он взмахивает рукой и трет рот. — Всего этого. Но ты принимаешь меня таким, какой я есть, несмотря на наши различия… и наше сходство.
Я ерзаю, выдавив из себя улыбку, и пытаюсь разрядить напряжение, повисшее в воздухе:
— И твои грубые смски.
Кайло закатывает глаза, улыбаясь мне в ответ, несмотря на то, что выглядит так, что вот-вот заплачет. Я скольжу к нему, усаживаюсь рядом и крепко обхватываю за талию, пряча лицо на груди, чувствуя, как его руки обнимают меня. Кайло стискивает меня со всей силой, утыкаясь носом в макушку. Мы ведем себя слишком неприлично для закусочной, но мне наплевать.
Кайло судорожно вздыхает. Его ладони скользят вверх-вниз по моей спине, а затем обнимают крепче.
— Я не был грубым, — бормочет он мне в волосы.
— Еще как был. Постоянно.
— Вообще ни разу.
Я отстраняюсь, смеряя его скептическим взглядом, и Кайло смеется. Мне остается только закатывать глаза и ждать еду, как раз добирающуюся до нашего столика. Ням-ням.
Мы сидим рядом и кормим друг друга с рук, как будто в каком-то стремном романтическом фильме. Люди то и дело оглядываются на нас, а я зло таращусь в ответ, пока они не отвернутся, и Кайло замечает это еще на третьем моем смертельном взгляде. Он целует меня в висок и обнимает за талию.
— Я не планировал ничего подлого, когда давал тебе Супральфу, — говорит он. И пожимает плечами, накалывая на вилку кусочек яйца. — Просто не знал, как по-другому удержать тебя рядом, но не собирался причинять тебе вред.
— Я знаю, — я прищуриваюсь на блондинку, и, когда она начинает хмурится, я кривлю губы. Она отворачивается. — Ты же у нас не гений преступной мысли, просто грубый и чудик.
— … ну спасибо, Рей.
— Всегда пожалуйста.
Я поднимаю на Кайло глаза, ухмыляясь, а он качает головой и ржет. Я уже сыта, но меня терзает странное желание понаблюдать за закусочной — расслабиться невозможно — так что после поцелуев, которыми награждает меня Кайло, я снова настораживаюсь. Ненавижу, когда на меня пялятся. Эй, заведите себе уже личную жизнь.
— Мы можем сделать это на зимних каникулах, Рей. Если захочешь.
Я киваю, стараясь выглядеть невозмутимо, и по-прежнему поглядываю на людей, занятых своей едой.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Узы нельзя разрушить, а ты еще слишком юна, так что тебе стоит подумать об этом еще пару недель.
— Ладно. Ты прав.
Подумать об этом, о чем тут вообще думать? Я же не вслепую подписываюсь на все это. Я видела его самые худшие стороны и самые лучшие, и знаю все о его разнообразном прошлом. Мне плевать. Он будет моим, и никого другого я не хочу.