Землистая, сильно избитая, лишённая растительности тропа привела нас к Сихотэ-Алиню. Скоро она разделилась. Одна пошла в горы, другая направилась куда-то по правому берегу Лиственничной. Здесь мы отаборились. Решено было, что двое из нас пойдут на охоту, а остальные останутся на биваке.
Летом охота на зверя возможна только утром, на рассвете, и в сумерки, до темноты. Днём зверь лежит где-нибудь в чаще, и найти его трудно. Поэтому, воспользовавшись свободным временем, мы растянулись на траве и заснули.
Когда я проснулся, мне в глаза бросилось отсутствие солнца. На небе появились слоистые облака, и на землю как будто спустились сумерки. Было четыре часа пополудни. Молено было собираться на охоту. Я разбудил казаков, они обулись и принялись греть воду.
После чая мы с Мурзиным взяли свои ружья и разошлись в разные стороны. На всякий случай, я захватил с собою на поводке Лешего. Вскоре я нашёл кабанов и начал их следить. Дикие свиньи шли не останавливаясь и на ходу всё время рыли землю. Судя по числу следов, их было, вероятно, больше двадцати. В одном месте видно было, что кабаны перестали копаться в земле и бросились врассыпную. Потом опять сошлись вместе. Я уже хотел было прибавить шагу, как вдруг то, что я увидел, заставило меня оглянуться. Около лужи на грязи был свежий отпечаток тигровой лапы. Ясно представил себе, как шли кабаны и как следом за ними крался тигр. «Не вернуться ли назад?» — подумал я, но тотчас же взял себя в руки и осторожно двинулся вперёд.
Теперь дикие свиньи пошли в гору, потом спустились в соседнюю падь, оттуда по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в сторону и снова спустились в долину. Я так увлёкся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание моё было поглощено кабанами и следами тигра. Так прошёл я ещё около часа.
Несколько мелких капель, упавших сверху, заставили меня остановиться; начал накрапывать дождь. Сперва он немного только поморосил и перестал. Минут через десять он опять попрыскал и снова перестал. Перерывы эти делались короче, а дождь сильнее, и наконец он полил как следует.
«Пора возвращаться на бивак», — подумал я и стал осматриваться, но за лесом ничего не было видно. Тогда я поднялся на одну из ближайших, сопок, чтобы ориентироваться.
Кругом, насколько хватал глаз, все небо было покрыто тучами; только на крайнем западном горизонте виднелась узенькая полоска вечерней зари. Облака двигались к западу. Значит, рассчитывать на то, что погода разгуляется, не приходилось. Горы, которые я теперь увидел, показались мне незнакомыми. Куда идти? Я понял свою ошибку. Я слишком увлёкся кабанами и слишком мало уделил внимания окружающей обстановке. Идти назад по следам было немыслимо. Ночь застигла бы меня раньше, чем я успел бы пройти и половину дороги. Тут я вспомнил, что я, как некурящий, не имею спичек. Рассчитывая к сумеркам вернуться на бивак, я не захватил их с собой. Это была вторая крупная ошибка. Я два раза выстрелил в воздух, но не получил ответных сигналов. Тогда я решил спуститься в долину и, пока возможно, идти по течению воды. Была маленькая надежда, что до темноты я успею выбраться на тропу. Не теряя времени, я стал спускаться вниз; Леший покорно поплёлся сзади.
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до последней нитки. Каждый куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными каплями осыпают путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что одежда моя стала намокать.
Через полчаса в лесу начало темнеть. Уже нельзя было отличить яму от камня, колодник от земли. Я стал спотыкаться. Дождь усилился и пошёл ровный и частый. Пройдя ещё с километр, я остановился, чтобы перевести дух. Собака тоже вымокла. Она сильно встряхнулась и стала тихонько визжать. Я снял с неё поводок. Леший только и ждал этого. Встряхнувшись ещё раз, он побежал вперёд и тотчас скрылся с глаз. Чувство полного одиночества охватило меня. Я стал окликать его, но напрасно. Простояв ещё минуты две, я пошёл в ту сторону, куда побежала собака.
Когда идёшь по тайге днём, то обходишь колодник, кусты и заросли. В темноте же всегда, как нарочно, залезешь в самую чащу. Откуда-то берутся сучья, которые то и дело цепляются за одежду, ползучие растения срывают головной убор, протягиваются к лицу и опутывают ноги.